Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

300 Виталий Маслов как веселее стал взгляд-то. А как про тебя узнала, пусть и не от него, - великая надежда была. Хоть бы и не с нами он, да все же - здесь, все бы мы, до смерти бы - обуючены оставались... Сидела, слушала старуху - Германову мать и не знала, как отсюда уйдет. А когда все-таки ушла, калитку за собой прикрыла, не было силы, не было в душе силы - ни думать ни о чем, ни домой идти. Мелькнуло было сперва, - мол, скорей бы уж на дойку, но - где еще до дойки, солнце еще только сзади за деревней, еще наверх карабкается, до дойки ему - еще всю деревню обогнуть, обойти, чуть ли не до лесу заречного с горы своей скатиться. Пошла в ту сторо­ ну, куда и солнце, - не зная еще, то ли в правление, то ли в магазин, то ли еще куда... Но и правление и магазин позади остались. Зачем-то к пилораме привер­ нула, - совсем недавно была она построена старшим Фокиным с краю деревни, а теперь вот в самом центре оказалась. Думала, пусто тут, у Гориной пилорамы, и тихо - колхозникам летом не до строительства, а шабашники когда еще явятся. Ан нет, - звенит, ребятишки малые носятся - крику! Игрушки по брусьям рас­ ставлены. Думала, присядет где-то тут, едва ноги держали, да какое! Тем более что и от кладбища люди идут, а уж ну ни с кем встречаться сейчас не хотелось, не до того. Дальше пошла. И вот... И наконец - вот оно, строенье новое, - Герма- ново... Громадная ель, пушистая, даже снизу не подсушенная, под окном из-под горы поднимается. Давно хотелось увидеть, про что добрые люди уши прожуж­ жали, - как у него фронтон расшит да расписан, а подошла - и не хватило воли глаза поднять. И уж вроде дальше направилась, но вдруг решительно в переулок свернула и на крылечко белое взошла. А почему бы и нет? Разве не знают люди, что свадьба у них скоро с Германом в этом вот, самом доме?.. Ворота не только не на защелке, но и не закрыты до конца, так брошены. В сени вошла, в ком­ нату влево через порог переступила. Вдоль стен под окнами - лавки широкие, печь русская справа от порога. А стол в красном углу - пока еще строительный, на двух крестовинах. Калоши у порога оставила, села, будто в гостях, к окну переднему, глазами на реку. Рядом с елью, за излучиной, - старый дом Германов виден, где осталась Германова мать слезы невыплаканные доплакивать... И что-то с Валюхой сталось... Спокойствие - не спокойствие, успокоение - не успокоение, но что-то вроде этого. И какая-то пустая, только с виду, задумчивость. Все, что с ней ни случилось в по­ следние дни, что она ни наделала, как бы отодвинулось от нее... Где они сейчас - ка­ тера, ринувшиеся в реку? Мчатся или стоят? Была уже стрельба или еще не было? Все равно она уже ничего не в силах сделать, ничего не в силах предотвратить. До­ гнать - невозможно. Да и смысл-то? Если бы даже они вот тут, на улице, принялись рать устраивать, разве она, даже видя, могла бы в это дело вмешаться? И в горницу дверь - тоже не докрыта... Встала, пошла. В горнице лавок нету, вместо них - табуреты в ряд. Кровать двуспальная самодельная проолифлена, под покраску готова. Здесь за окном елью река не закрыта, по темной глубокой воде тени светлые плывут под заречным берегом... За горницей - по солнцу - еще одна комната, боковушка. В боковушке - столик кухонный покупной и колыбель- ка-качалка на высоких тоненьких ножках, на пологих дужках-опружинках, - све­ жее дерево, ни лаком, ни олифой пока не тронутое. Чувствуя в душе тепло и холод, отчего плакать хочется, погладила Валентина зыбку осторожно. А глаза невольно и напряженно к столу кухонному тянутся, потому что на столе - бумаг свежеис- писанных ворох.