Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

294 Виталий Маслов промылили-промочалили, а в молокоприемной не только посуда и шланги бле­ стят теперь, но и стены деревянные прохладой и желтизной светятся. И наконец: - Все, Герман! Отключай весь пар-жар, воду и электричество! До осени! До сви­ данья! Хочешь - в баню вместе с нами пойдем? Баню мы, бабы, со вчерашнего вече­ ра колхозную заказали! Наводить порядок так наводить! Пойдем, Герман! Ох уж эта Текуса! Теперь уж только Зоя Ивановна и старше Текусы на ферме, а она все равно - самых молодых заводнее! Герман посмотрел на нее как бы с тревогой, а не со смущением, и не ответил, конечно, - как обычно. И вот уж - посвистали бабы по домам. Рубильник на щите выключил, а потом на всякий случай и пробки вывернул и в шкапик свой спрятал. Проверил, выключателем щелкнув, - еще раз на вся­ кий случай. Воду отключил, пожарные краны проверил, - есть ли напор, и, только убедившись, что от общей колхозной кочегарки недальней поступает напор воды достаточный, пошел двери на стопора поставить изнутри, замки наружные подо­ брать. И все его поступки были обдуманны, а действия привычны, осмысленны и экономичны. Но что-то такое творилось в эти минуты в нем. Он и до этого, по­ следние дни, был не тот, и только ли последние дни. Уже тогда, когда он вдруг объявил, что дом его для свадьбы не готов, подождать надо, - даже тогда уже он и сам не мог разобраться в себе. Уходя после фермы в свой новый дом, безмолвно и не вовремя появляясь у матери, чтобы перекусить, он, не находя места, снова, не допив стакана, шагал в свой недостроенный, часами сидел у дощатого стола, обхватив голову. Была, намечалась одна отдушина, будто счастья долгожданного луч: Митька наконец-то из тюрьмы придет! Митька! Заронивший когда-то в зеленую подат­ ливую душу Германа страшное жесткое семя всеохватной ответственности за все! Митька! До сих пор не ведающий, чем же взошло это семя, когда время урочное пробило!.. Как ожил Герман в тот день, когда Дмитрий как с неба свалился Разве бывало с ним когда: сам, без зова, к Дмитрию в гостиницу явился, на крылышках прилетел! И тем невыносимее, страшнее была для него ночь, проведенная в своей но­ вой многокомнатной казарме после того, как его уйти из гостиницы Горя попро­ сил! Нет, он не жалел о содеянном когда-то; он только понял, что в чем-то запутал­ ся, что-то истолковал не так, И хотя он никогда не позволит себе крикнуть: «Будьте вы прокляты, те вече­ ра на сенокосе!» - о тех вечерах, которые, с их разговорами и спорами, перевер­ нули потом его жизнь, в ту страшную ночь, выгнанный из гостиницы, извиваясь на полу и скрипя зубами от боли душевной, он готов был прохрипеть даже это. Одна была отрада, одна радость, на которую он не один год позволял себе лишь издали взгляд бросить, но и эта радость теперь... Ну зачем он не удержал тог­ да себя, зачем шагнул к ней ближе, чем раньше, и тем не только ослепил, но и, быть может, погубил себя?.. За последние дни он уже немало, может даже, что и все главное, - почти понял. И это было мучительно. И вот - еще одно: «Да что она? В баню... В об­ щую?!»