Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

Проклятой памяти 273 - На вышке-то у меня нынче - не жилье. Матица перед печью прогнулась и треснула, потолочина позадь дымника отошла, песок сверху сыплется. Чует дом, какова я стала. Чует... Худо ему после меня будет, вот и боится, как бы меня не пе­ рестоять. Жил на вышке на твоем месте Шестаков-учитель, но потому только, что ненадолго в теплое время попросился. - Грей самовар, погляжу поднимусь. Знал Дмитрий, что не вырос за эти годы, но вышка как будто просела, ниже стала, - просто он от окон, низко посаженных, отвык. Оглядел матицу, погладил и постукал. Главное - она... Потом шагнул за дверь, ступил на под­ вернувшийся под руку ящик и сверху на потолок вышки заглянул. А уж по­ сле этого, стул взявши, сел посреди вышки, голову опустил. Во все стороны, как прежде, - гляди не хочу, любил он тут прежде сидеть, а сегодня - и глаз не поднять... Так и сидел - глаза в пол, пока шаги на мостках под окнами не от­ влекли. Горя идет. Распахнул окно: - Заходи! Сейчас спущусь. Лесенка крутая с вышки - еще тесней стала. Сказал Харьезе, к столу присаживаясь: - Всего-то дела - матица. Чтобы дом особо не шевелить, положим дубль свер­ ху и притянем матицу болтами к дублю, и только-то. Сто лет простоит. Как только бревно стоящее для дубля найду - займусь! - А не связывайся! Вон сколько домов пустых! Новых! Хотя, понятно, в том конце деревни пока нежилым пахнет. Может, и сам построишься? Вон парни-то сколько хором хором понаставили! Загоготал: - После моей десятилетней службы, тетка Харьеза, подъемных на строитель­ ство не дают! - А не хочешь в тот конец, так здесь вот, у Фокисьни, - вся вторая половина дома пустая стоит. Дружка твоего, Михаила Марковича хоромы. Посмотри зайди! Сам бы ты тут хозяин. Вон ключи. - Вот в Михайлову баню бы по старой памяти - да! А так - нет, наверно. - А чего? И он вдруг признался, настолько неожиданно и так как-то открыто, что Ха­ рьеза обомлела. - Валюхи боюсь! Прошептала: —Ты что-о, парничё-ок!.. Ты что-о, мужик?! И вдруг Горя рыжим своим басом, сумрачно: - А!.. А чего ее бояться! И посмотрел - прямо в глаза Дмитрию. И это - как Горя сказал и посмотрел - было для Дмитрия столь неожиданно, что он, не веря еще, может, еще не все, но уже почти все понял. А на столе - самовар и шаньги пресные, - не на сковороде печенные, не на ли­ сте железном, а настоящие, подовые, особый дух от кирпича прокаленного, - со­ всем такие, как у матери когда-то. И отойти бы тут Дмитрию душой до конца!.. Но что-то уже мешало ему. Что-то в душе у него от Гориных рыжих слов подо­ бралось, поднатянулось, еще не успев от пережитых последних годов до конца отойти... А может быть, даже и нет, может быть, даже и не в душе... Ибо Харьеза -