Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

Проклятой памяти 243 ственному - еще час почти работать. - Да нет, не школу прошел в Крутой Дре­ све отец Толика, - университет целый за плечами там у него остался. А уж если про дожди говорить, то, пожалуй, именно тогда, во время дождей, лежа вперемеж­ ку с бабами и мужиками, с ребятами и девчонками, он и философию свою выстра­ дал... А вот как Анатолий, сын его? Он ведь такой школы не прошел. На пожню в верховья Дресвянки его раз-другой, может, и возили, но мал был. Уж если я - только-только захватил, то ему - еще лет десять до меня. Он - что? Вырос здесь, при отце. Душа от горя и несправедливостей не костенела... Хотя - и здесь тоже порядком мотало. Он тоже созревал здесь при отце во время затяжных штормов, когда волна не раз даже и в лодке гуляла... Чего-то Толе по сравнению с отцом не хватает, но что-то ведь такое есть чего у отца не было. Хорошо что он, как отец когда-то в парторгах оказался, из парторгов ему, как и отцу раньше, - прямая до­ рога в председатели. Видимо, эту ступень не стоит перешагивать. Наверняка уже сейчас понимает, видит, что до сих пор отец его - поперек горла у всяких ажгиб- ковых и эти ажгибковы как бы хотели выплюнуть его и забыть! Хотели бы! А он, Толя, видит! Он уже должен, время подходит, схожую с отцовской кость обрести - закостенеть в сторожкости, в тоске по отцу и в ревности... До председательства его могут не допустить, но человека в нем порушить уже не удастся. Все верно, лишь бы сердцем понять, как тогда под дождями, лишь бы душа созрела. А опыт да практика - дело наживное, была бы добросовестность»... Вспомнил книжку растрепанную, без корок, по рукам на «химии» ходила. «Ты, адмирал, кого предпочитаешь? Компетентных или добросовестных?» - у хо­ рошего человека спрашивают. Отвечает адмирал: «А на хрена мне компетентный, если он не добросовестный! А если добросовестный - обязательно будет компе­ тентным, потому что добросовестный». Вздохнул Дмитрий, сказал сам себе: - Вот так вот... Раньше, до тюрьмы, Дмитрий бредил морем, во сне море и суда колхозные видел. Сейчас же о море он больше, кажется, не мечтал. Но книги о море - не бро­ ские и восторженные, а спокойные и задумчимые - читал. Для развлечения - только это и читал, а в остальном - не изменился, все те же письма да дневни­ ки да изредка что-либо документальное, хотя даже и документальное обычно откладывал, не дочитав. Ибо разбуженная мысль и память не хотели следовать за книжною строчкой, а уводили куда-то совсем в другую, в свою сторону. Ах, ка­ кие то были счастливые минуты - растянуться с книгой на крашеном чистом го­ лом полу на вышке Харьезиной!.. Об адмирале - это тоже о море, и тот адмирал был и остался ему близок... «Значит, «Лахудра» все еще на ходу... Дождалась непокорная моя!» Улыбнул­ ся горько и едва заметно покачал головой, как бы соглашаясь с собою. И тут же усмехнулся и голову удивленно вскинул: «Слушай, дорогой! А что это за молоч­ ный душ, на который Ажгибков жаловался? И что Толя так сегодня разбегался? От фермы бежит - с чего бы?» Вспомнил, как ходил когда-то на ферму - теленоч­ ка второпях резать, подумал: «Многое, говорят, на ферме изменилось, все по-но- вому. Молодцы шестьденьговцы. Несмотря ни на что - ведут линию». Анатолий был на этот счет иного мнения. Прибежал с фермы в правление, повернул к себе телефон, но вдруг - бросил уже снятую трубку. Бумагу, на столе лежавшую, в кулак смял и, к груди поднеся, снова на стол швырнул. Никогда б не позволил увидеть себя таким, если б люди в правлении были.