Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

196 Виталий Маслов И вот - эта весть. И как только она прошла - не очень уверенная еще, так сразу же, тоже пока неуверенно, и в отношении к Валюхе в деревне стало вдруг проскальзывать что-то новое, как бы пренебрежительное: - А! Фокисьни дочерь! У той сын был - от отца, дочь - от проезжего молодца, и эта по материнскому следу не пошла бы! И лишь у одного человека в деревне, у Гори Рыжего, душу от этого известия свело: «Как она могла?! А Митька?! Я же знаю - он любит! Да что она?! Проме­ няла! Променяла!» Горя, Георгий. Когда Дмитрия увозили, он, Горя, Митькин помощник, в девя­ тый класс пошел. А теперь... Какой он вымахал, как в плечах раздался! И ему уже тоже - двадцать пять! Хотя все такой же рыжий ярко, все такой же веснушчатый, смуглый, конопатый, гибкий, только что не стриженый. И до чего же в работе крут! Приедут к нему, к старшему на колхозной лесопилке, ребята молодые - бревна на брус сквозь раму пропустить, - и так за день умаются, едва до дому после рабо­ ты дотянуться, потому что за Горей все время приходится бегом: «Живей! Не ты один строишься, другие раму тоже ждут, другим надо! Живей!» И сам - проворнее всех. Самое веселое место в деревне - лесопилка. Почти что клуб. «Да как же она?!» Странно он себя чувствовал. Возможно, это была даже ревность. Да, из- за Дмитрия! Все они, пацаны, оставшиеся после Дмитрия школьниками, успели и отслужить в армии, и стать взрослыми. А давно ли, кажется, на нижних пожнях Дмитрий, негодуя, вышагивал по обрыву между стогом-зародом и рекой, а Горя да Косой (клички этой тогда еще не было) лежали у зарода, поворачивая за Дми­ трием головы, и почти верили, что мир будет жить далее честно и справедливо - как захотят они. Горя, как всегда, лежал с соломинкой во рту. Косой - глаз бол- шеразмерный прищурив и шевелюру тормоша. Верили! Давно ли... А уж сколько лет минуло: два года в школе Горя отучился, потом - год до армии, и вот после армии - третий год. Тогда, когда Дмитрия в тюрьму повезли, Косого тоже пытались в армию сдать, чтобы от тюрьмы спасти. Считали, что был он тогда не в армии из-за ка- кой-то семейной отсрочки, а оказалось - по здоровью не гож. Впрочем, и от суда его отстояли, не допустили дело до суда. Иначе бы совсем плохо тогда было, - ведь предыдущие два условных года на нем еще висели. А Валюха за эти десять лет не просто взрослой стала, она, может быть, даже и застарела. Хотя Горе Рыжему этого еще не понять. Но все десять лет все они - Горя, Валюха, Герман Косой - как бы перелома какого-то ждали молчаливо: «Митька вернется!» И вот... Остался Горя со своим горем как бы один, как бы на отмете: «Митя-то теперь как же?!» Прошел этот слух в начале минувшей зимы. С трудом успокоив себя, дождав­ шись сумерек, но так, чтобы до дойки вечерней успеть, вышел Горя на тракторную дорогу позади деревни, на ферму к Косому направляясь. Полная тишина стояла в этот час в здешнем углу деревни. Неярко светились низкие продолговатые окна коровника, бледными пятнами ложился свет на свежие доски незаконченного за­ бора - площадка для выгона коров на прогулку все еще не была огорожена, срочно заканчивали. Злой, подумал: «На забор - такие доски! Из таких досок - пристрой­ ку к дому можно, навек. Пойду завтра, чтобы выписали!» Небывалое, удивительное дело озарило вдруг каким-то особым грустным, но все-таки светом Шестьденьгову Щелью в самые последние годы. Приходит па