Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

188 Виталий Маслов Десять лет... Десять лет назад, безумный почти, схватил он оброненное брако­ ньером ружье и грохнул, не целясь, в полутьму, - вот за эту самую Шестьденьгов- ку, за эти озера. И стало на земле одним человеком меньше... Человеком... Не стало на свете Антипа Опарина - брата Вали, Валюхи, Валеньки Опариной... Десять лет... Он и прожил-то тогда в Шестьденьговой Щелье меньше года. Оби­ женный, что родную его деревню Крутую Дресву списали в неперспективные и даже с помощью пограничников ездить туда запретили, он ринулся в Шестьденьгову Ще­ лью, тоже списанную, но все еще не укокошенную, - потому что нашелся в Шесть­ деньговой Щелье человек, Николай Николаевич Фокин, вставший против реше­ ний погибельных, против течения. Уперся! И людей на это поднял! Чтобы выжить, не пойти под нож вслед за Крутой Дресвой. И Митька думал - поможет Фокину. Тем более что Николай Николаевич Фокин был для него человек не чужой, тоже из Кру­ той Дресвы. Может, он именно потому так и уперся, ухватился беззаветно за Шесть­ деньгову Щелью, что, как и в Митьке, боль за родную деревню в нем клокотала. Фокин помощь Митькину принял. И стал Митька Воронин, увлекая за собой школьников, метаться между сенокосом и рекой, между сенокосом и взморьем, оберегая самый на­ дежный столб шестьденьговский - рыбу. Ибо и от этого тоже зависело - выживет Шестьденьгова Щелья или не выживет, выстоит против всех или не выстоит. Ибо по-прежнему все было против нее: и инструктор райкома, и сам райком, и область, и само государство в конце концов, ибо не по божьей же воле эти неперспективные, кинутые под нож, появились... Вот тогда-то, в погоне, после того как обнаружил вдруг в кустах перевал сгнившей семги, - вспоротой ради икры и брошенной, - он и нат­ кнулся на оброненное в спешке ружье убегавшего браконьера. Сперва-то, на суде, Митька еще ярился, - в первую очередь перед школь­ никами, перед верными помощниками своими, перед Германом и Горей Рыжим: «Попадись, мол, еще, - то же самое сделаю!» - а потом... Чем дальше шло время, тем хуже. Убедился: разве такие - настоящие-то браконьеры! Упустили отраву отстойную из Котлов Подвинских - на тысячу километров реку, не считая моря дальнего, убили, а убийцы-отравители - на своих местах, ходят и дышат, никто в них не стреляет... А тот, Антип... Которого сразу после войны, в восемнадцать лет, в председатели хотели выбрать!.. Он ли виноват, что, время спустя, таким вот, иным, из дальних краев домой явился!.. Да и можно ли так: за рыбью голову - че­ ловечью?.. Однако вот в этом месте Дмитрий не давал себе столь вольно самоистя- заться, в узел себя завязывал, но не давал: «Нет! Стоп! Не за рыбью! Нет! А чтобы у Шестьденьговой Щельи, как у Крутой Дресвы, голову не свернули!..» Внизу, между двумя широкими озерами - Малым Клёпинским и Большим Клёпинским - начиналась судорожно холодная речка Верхняя (она же Большая) Дикуша. Начиналась, терялась на миг в зеленом логу под землей и тут же, вы­ нырнув, пробивала первое красное ущелье. Если б упала здесь на землю слеза Митькина, докатилась бы она отсюда до шестьденьговских заветных хрустальных вод, растворилась бы по дороге в струях памятной родниковой речки Шанежки и мимо деревни Шестьденьговой Щельи - влилась бы, соленая, павшая с губы Митькиной, в многосоленую Кокурскую морскую губу. Домой!.. Прошло какое-то время, пока, наконец, снова виском к иллюминатору прило­ жился. Ладно, что не видит никто, один в вертолете пассажир... Он ведь и не на­ деялся, что улетит. Но услышал краем уха, что в Кокуру вертолет собирается, побежал, безнадежно безбилетный, к начальнику смены в аэропорту: «Отправьте