Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

158 Виталий Маслов Дошел, голову склонив, до того места на угоре, откуда лишь недавно Осю в темноту проводил, заглянул внутрь оврага, где, под крутой горой, ни небо не от­ ражалось, ни море... «Привыкли... Привыкли про Пашу хреновину городить. Во всем - плохое бы им узреть. Их же послушал, хотел, как они, безо всякой задней мысли, - быть с рыбой предельно экономным, честным. Но, поскольку это дело делаю я, сразу все навыворот изобразили. И насчет Паисия. Что слаб стал Паисий работать - не я первое слово сказал. Кто-то буркнул, а я, как бригадир, подхватил. Как лучше хотел! А потом... Нет уж, на попятную мы не приучены!» Лег спать - вконец измученный. И опять - мимо кладбища из Мезени идет, на этот раз - ночью. Вот она - полоса проклятая. Какая странная она сегодня - звезды в ней отражаются... И - вроде как воды бульканье... Глава 29 Вечером из деревни Паисия не видели: если б и разглядели в бинокль, что на кошках посреди губы - карбас, разве подумали бы на Паисия? Столько-то бра­ коньеров снует в тихую погоду - может, и там, между отмелей срединных, на зави- тухах и крутиках, семгу пробуют промышлять? Мало что никогда прежде добрые люди там не лавливали - браконьеры народ такой, не угадаешь, что завтра приду­ мают, потому что браконьер - он в вечном поиске, волка ноги кормят. Утром, перед полной водой, первая разглядела Паисьев карбас - Паисий еще только с мели снимался - Домна-Кокуй. К тому времени она успела и дела утрен­ ние справить, и чаю напиться и теперь, освободившись, молилась в передней ком­ нате, в окно поглядывая. Подумала: «Сколь кто-то и прыток! Кошки не успело по-хорошему перетопить, а он уж на эту сторону перескочил, он уж вото где! Хотя и не глиссер». Кажется, она и думала, как говорила: басовито и неторопливо. «Там, посередке, взбеливать стало... Уж не взводень покатился дак? Здесь-то тихо пока». Широко из окна видно... Прежде - только вправо, только на реку Дресвянку и поглядишь, потому как впереди от угора до Трифона четыре больших дома сто­ яло, четыре взвоза и захлевья в глазах, да сена зароды, да дров поленницы - разве за ними увидишь что-нибудь... А теперь - увезено все: что-то по дорогам расте­ ряно, что-то, усеченное, в Мезени поставлено, лишь одна амбарушечка рыбоком- бинатовская перед глазами над одним из старых погребов - будто гнилого зуба остаток, хотя и новая... Смотрит в окошко, задумавшись, а у самой два пальца ко лбу приложены, так и сидит. И только искоса на икону глянув, очнулась, перекрестилась. К окну пе­ реднему припав, влево вгляделась: у Трифона давно уж ворота поветные нарас­ пашку, давно уж топором около карбаса колотит... Если дотошно, то знает Кокуй, что не Трифонов это дом, а Крестинин, ей вскоре после войны мать, помирая, отписала. А свой, Трифонов, с которым он во времена раскулачиванья распрощался, еще много годов после войны целехонек стоял. Да не просто целехонек, князь-князище до последнего дня был - как по ни­ точке. Школа в доме помещалась. Сыновья Трифоновы учиться в нее ходили, еще успели, и ни разу ни один из них от отца не услышал, что, мол, ходят они учиться