Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

Из р ук в руки 155 зешь, сало сбреешь, а шкуру - на стену, врастяжку, на гвоздях. Шкура просо­ хла, сняли, а знак - по размеру шкуры - остался. И сколько добыл, и великие ли были звери - все на виду. И от новых промыслов, от новых свеженьких орденов старые не исчезнут, а будут как бы углубляться потихоньку, как бы приутапливаться. И что, считалось, за сын, если на отцовские ордена новых сверху не повесил...» Глава 28 И все это - враки... Говори, говорят, на волка, да говори и по волку.,. Много ли правды в том, что знал о Павле Петровиче Ося, много ли смысла в тех слухах, а может быть, даже и сплетнях, которыми был Ося насквозь пропи­ тан? Удачливый Ося, уверенный Ося - из тех, кому везет... Вот о чем думал Паша-бригадир, провожая Осю до оврага. Как пришел Ося, так и ушел, а Павел Петрович вернулся в ограду свою, повернулся лицом к морю и замер, потупившись, - надолго ли, накоротко ли... А когда поднял глаза к небу, звездная бездна не только в росе небесной дроби­ лась, но и расплывалась, затуманенная, в слезе Пашиной - редкой, пожалуй даже небывалой, и потому, может, невыносимо тяжелой... И бездна звездная, и бездна морская с ее едва ощутимым свечением не подсасывали в груди, как у Оси, не чув­ ствовал себя Паша центром Вселенной, а будто бы сдавило его душу между этим вот самым морем, между этим вот самым небом, и - раздавленная, расплющенная, разодранная - душа его кричала, горела - так растравил Ося, так растревожил своими разговорами хамоватыми... «Ведь многое было! Хорошее! А сколького всего этого не было! Плохого!..» «Но почему, отчего - так?! Почему эти были-небыли так прилипают ко мне, и только ко мне, а не к кому другому? Где беда моя?.. А может, счастье в этом? А?..» Были бы силы, не был бы так раздавлен - расхохотался бы над этой, почти что Осиной, мыслью о счастье... Никого он не предавал, ни на кого не писал, ни на кого худа не придумал и хулу - против совести своей - разве возвел?.. А ведь Трифон-то, - по глазам видно, - на него, на него, на Павла Петровича, темень в душе носит, будто все про­ шлое - и хорошее и нехорошее - только в Паше?! Не о вине какой-то своей болит душа у Паши - не чувствовал он такой вины, а о чем-то другом. К другому чему-то, не думая об этом, стремился он все послед­ ние годы, а не к тому, ради чего лучшие свои годы отдал. «Уж не к тому ли, от чего ушел когда-то?.. А дорога Пашина начиналась ведь с совести. С честности. С заботы - не пала бы вдруг дурная слава не столько на него самого, сколько на всю деревню... При­ ехала в конце двадцать девятого года - а может, в самом начале тридцатого - ка- кая-то комиссия, или не комиссия, при всех бумагах, - церковную утварь из двух крутодресвянских церквей изымать, - какое было золотое, какое серебряное. И, сделав свое дело, загуляли приезжие ребята и, отправившись обратно, поза­ были, оставили в деревне мешок со злополучной утварью. Хозяйка-то, у кото­ рой останавливались приезжие, и всполошись: «Господи! Подумают, что украла! И - долго ли до беды! Схвати-ко, Пашка, кого-ле из парней да летите вдогонку!»