Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

142 Виталий Маслов зошелся или, как говорят старые люди, не распылился. Это время, перед распы­ лом, - день-два - самое щучье время. Запустив-затолкав в забереги и под лед десяток двухсаженной длины сеток-запусков (где лед позволяет), каждый день щук добудешь ношу, а то и две - рыба не крупная и не мелкая, а ровненькая, фун­ тов по полдесятка. Крупная щука - это потом, после распыла, запутается иногда, за рыбой гоняясь, да и то - не ахти сколь крупная. Это только в побывальщинах сказывается, что щука на тех, на Келейных озерах лопасть от весла у монашин откусила и что из той щуки одной - лишь мякоти белой насолили пятипудовую баклажку. Теперь и на полпуда - великая радость. Но и у полупудовой голова, у полупудовой пасть - невольно в побывальщину насчет лопасти поверишь... Как- то Степан отрубил голову такую, отставил в сторону: «Высушу. Пусть-ко внук вместо глазищ холодных лампочки вставит». Однако только отвернулся, глядь - лежит голова надвое распластованная: расправился напарник. На озерах Степан Кириллович живет неделю-две, редко - три, пока не рас­ пушится лист на ёрах. В ту зарю, когда ёра распускается, - а она около озерок вся в одну зарю распускается, - из глуби поднимается последняя по сроку озерская рыба - сорога красноперая... И уже на другой день утром, погрузив в карбас че- тыре-пять полуцентнеровых бочонков - сорога, да щуки, да окуни в основном, - отправлялись они с напарником с озер вниз: по реке, все еще вздувшейся, но уже провалившейся в свои собственные берега, словно с горы катились. С треском и грохотом перескакивали через подводные кокоры, проламывались сквозь зе­ ленеющие, упавшие на реку ивняки и березники, пропиливались и прорубались в легшем поперек реки могучем черном елье... Работа торопливая на озерах - не из легких. Но возвращался он каждый раз оттуда в Каменку, будто снова на год помолодел, впору еще одну бабу, да помоло­ же, смекать-искать. А всё - от ухи, хотя уж уха-то, кажется, - из последней рыбы, из окуней... Видно, не в шутку зовут рыбаки окуней яроставцами. Ловил Степан Кириллович рыбу ячеей дозволенной, но всегда - самой мел­ кой из дозволенных. Порой смеялись, а то и насмехались соседи по озеру: - Не лихо тебе этих четвертных-то яроставчиков через болото носить? Пета- ешься, а на что они тебе! Степан в таких случаях отвечал коротко: - Зима долга! Всё съест! Съедала. Да еще как! Даже у рыбаков за грех не считается пройти к Степа­ новой женке да взаймы до нового промысла Степановой рыбы попросить, тех же окушков. А отчего? Да потому что другие рыбу или пересолят - сделается что бывалошная ма- газинская треска, - или сквасят - никакие погреба, снегом набитые, не спасают. У Степана же до следующей весны озерская рыба - будто свежепросольная, во рту тает... В Каменке среди баб старых, особо за Лукином, даже молва ходила: мол, не слово ли знает Степан какое?.. Слова Степан не знал, но другое знал и всем соседям по озерам каждый год втолковывал: «Нету хитрости. Рыбу потрошеную не поленись перед засолом в том озере вымыть, где уловлена!» Однако нет же смеются над ним, когда он с коробом рыбы вычищенной по болоту взад-вперед таскается, а сами в речной протоке около палатки рыбу свою полощут: «Что ты нам сказки-то рассказыва­ ешь! Мозги-то пудришь! Из тех же озер река-то выходит, всего-то четверть ки