Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

100 Виталий Маслов со своей родней половину верхнего этажа занимал. Да еще пустовало в доме не­ мало - две подызбицы на первом этаже и вышка некрохотная. Вот какой был до­ мище. А теперь - провал. Поселились в беспризорной школе экспедиционники, а чтобы за светом далеко не ходить, движок бензиновый в конюшню втащили. Как еще вся деревня не полыхнула, ладно что снегом хорошо была засыпана. Осю, когда впервые после пожара, не ведая о нем, сюда приехал, само то, что школа могла сгореть, так ошеломило, что вот уже который раз приезжает и все еще в нем что-то от того первого мгновения. Перед тем как со двора выйти, постоял в калитке, руки с бутылками на полен­ ницы положив. Мощный ветвистый дударник, разросшийся на школьных останках, сейчас чернел будто взгорок и терялся в темноте необъятным холмом могильным. «А может, не ходить к Паше сегодня? Может - спят? Скажут: «Совесть надо иметь!»?» И стряхнулся: «Опять - совесть?!» Пнул калитку - ажно о поленницу решетка треснулась и обратно в Осю отле­ тела. Подумал об отце снова со злостью: «Всё в деревне падает, не только заборы - ворота у домов сорваны, а у него на кой-то черт - дверцы со всех сторон! Ишь ты! Совесть!» Вскинул голову в ту сторону, к школе. И уже не школа в душе, не обида и жа­ лость, не тоска по деревне, а ненависть! Не темнота, а вспышка обжигающая! За одно мгновение перевернулось все и треснуло! Рванулся за калитку и - в сторону, влево, прочь от школы на два десятка ша­ гов, подняв руки с бутылками и в траве ногами путаясь. «Вот! Вот откуда я видел тогда совесть!» Отсюда, от другой стороны захлевья, видны были не только срезы-украше- нья, а и окна боковые. Только тогда, давно, Ося стоял не в траве - в снегу по колено... Матери дома почти не видели: война - она и здесь была война, денно и нощ­ но... В тот памятный день приехала мать с сеном, спружили возы у фермы в З а ­ овражье, домой на минуту зашла - даже не разувалась, забрала старшего Осиного брата и пешком по санной дороге вдоль моря: в девяти-десяти километрах, в про­ ливах, на утренней воде кто-то наваг на уху наудил. Дело было в феврале, и, ко­ нечно, какая уж навага в феврале: пена морская, а не рыба, но хотя бы что-нибудь на уху! Убежали мать с братом и вернуться должны были только под утро, так что, Ося, мерзни на улице вволю, - пока братья не поймали да валенки с ног не сня­ ли, - всем охота в валенках! И вот Ося стоял тут. Скатится с захлевья по сугробу раз-другой и опять тор­ чит полорото: в школе пели! В школе не школьники пели - в школе пировали. Шум, стук и хорошие или плохие, я песни! И вдруг вон там - Ося даже сейчас руку в ту сторону в темноте вытянул - удар, звон, рама широкая коридорная вылетает с треском и вместе с ней, обгоняя ее и переворачиваясь на лету кверху дном, - лагун трехведерный голубой. И вслед за лагуном через то же выбитое окно визг и хохот в проулок вырвались, неожи­ данные, как звон стекла, резкие и как бы голые, потому что глядеть в ту сторону невозможно было.