Маслов В.С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 2. Мурманск, 2016.

Из рук в руки 99 пивши. Если муж рюмку выпил, Тося с него глаз не спускает - как бы в дерев­ ню не ускользнул из своего Заовражья да еще рюмку у кого не сосмекал. И мимо Тосиных глаз разве лишь совсем потемни через овраг проскочишь, не стесняется, бегом догоняет: - Опять побираться?! На этом, если Паша еще в памяти, похождения его обычно заканчивались. - Так мы сами навстречу пойдем! - бормотал, на крыльцо выходя, Ося. - Сами в Заовражье подымемся! Покрутил в руках бутылку, хотел сперва в карман сунуть, но передумал. Даже если бы и не столь темно, все равно никто в пустой деревне не встретится, все рав­ но никто не увидит... Более того, поставил бутылку на ступеньку и сходил в сени еще за одной. Там, под лестницей, в чемодане, запасы Осины хранились. Пошел со двора не через переднюю калитку, не к угору, а задами - меж полен­ ниц, около захлевья, другая дверца есть, на деревню. Только повернул за крыльцо, только взгляд над поленницами поднял, и сразу вдруг какое-то чувство щемящее - жалость ли к себе самому, пустота ли, а может, даже опустошенность - заставило остановиться. Впереди, под темным небом, притаилась, как бы вдавилась в землю, еще более черная, чем небо и земля, деревня... Когда угасает заря над морем, пока она хотя бы едва-едва заметна, даже са­ мый последний ее отблеск уловят обращенные к морю окна деревенские и на тебя, глядящего от моря, откинут... Но в этот час уже ни единое окно Осе не отозвалось. Подсунутые под черное небо еще более черные дома темнели впереди, а краснова­ тый керосиновый свет, теплившийся далеко на заднем порядке, в окне Истополя, только еще более сгущал темноту. Почти всегда в этот час, если один, Ося чувствовал, глядя отсюда на дерев­ ню, неизбывную, неотчетливую тоску. Как это ни странно может показаться, а то­ ску по этой вот самой деревне, в которой сейчас стоит, которую можно потрогать и в которой, честно говоря, болтаться уже надоело. В последние два или три приезда к чувству этому примешивалось еще и но­ вое, другое - вроде как обида глубокая, обида почти до слез, и вот то непонятное ощущение собственной опустошенности. Сознавал Ося или нет, но сосущей пустотой, как бы провалом в душе, отзыва­ лась в нем не темень впереди, а провал, пустота в этой темени - вот тут же, за по­ ленницами, - и вправду, кажись, руку до нее протяни. В том месте, в середине, в сердце деревни, откуда лилась сейчас в душу чер­ нота, раньше всегда стояла крутодресвянская школа - такая громадная, что всегда прежде как бы разваливала всю черноту, темноту надвое, и не видно было тогда за школой этого самого дальнего, как бы засасывающего сейчас в свою пустоту небесного полога меж припавшими к земле домами... Школа стояла через улицу, не точно сзади за Паисьевым домом - сзади был проулок. Отсюда, из калитки, видны были лишь фасад ее с балкончиком над вто­ рым этажом да поперечных стен боковые срезы, - они выглядывали один из-за другого - складные, ровные, мотивные, будто украшения, - от крыши до земли, от верхнего венца до нижнего... Побегано было проулком вдоль этого дома - с утра до позднего вечера! По­ тому что не только школа умещалась в нем, а еще и кони почтовые под поветью школьной стояли. Учеников было шестьдесят, коней - двадцать. Да еще учитель