Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

98 99 Виталий Маслов Свадьба – Приведется часок обождать, – сказал Евгений Степанович, заглушив мо- тор. – Пока устье перетопит. – А мы пешком! – вскочила повеселевшая Екатерина и показала на длинную илистую лещадь 1 между каменистым устьем и деревней. – Полно! Из-за какого-то часу грязь собирать... – Убежим! – У Аполлинарьи не попадал зуб на зуб. Она свернула и сунула под скамью пальто, разулась, приподняла подол и решительно погрузила босые ноги в мутную холодную воду. Проводив женщин, Евгений Степанович присел было, но долетевшие до него возбужденные, почти испуганные голоса заставили вздрогнуть и сорваться с си- денья. – Имай! – крикнула Екатерина, и возглас этот звонко разнесся над перекатом, веселя и оживляя хмурое утро, неохотно переходящее в день. – Да чем?! – певучий Аполлинарьин голос сорвался и от волнения, и от не прошедшего ещё озноба. – Камень хватай! Вспарывая, как ножом, воду, по перекату летела рыбина. – Семга! – перехватило дыханье у старика. Стукнул кулаком по голенищу. – Охти мне – семга! Заметался по карбасу, глянул на высокий круто-дресвянский обрыв, ясно представил, как отчетливо видит их – случись он на обрыве – рыбинспектор, мах- нул отчаянно рукой, выбросил якорь, схватил багор, прыгнул за борт и широкими мягкими шагам побежал к женщинам. А рыба, увлекая за собой вошедших в азарт преследователей, пересекала устье туда-сюда, от одного берега к другому, с такой скоростью, что неудиви- тельно было бы, если б летели из-под нее не брызги – обжигающие, вкусные, чуть солоноватые, – а высекались бы золотыми солнечными всплесками весе- лые искры. – Не рыба, а молонья! – восторженно храпел Евгений Степанович, выходя наперерез ей. – Разве возьмешь? Разомнемся только да ж... вымочим! Затаилась на какой-то момент рыба в приглубой вымоине между женщинами, но едва они, запыхавшиеся и нетерпеливые, замерли, озираясь, как вдруг выше прежнего взлетели крылья вспененной воды над рванувшейся рыбиной и понесли её обратно в реку, прямо под ноги растерявшейся Аполлинарье. – Ма-аленькая! – крикнула та, неумело швырнув камень. Рыба шарахнулась, ударилась Аполлинарье в ногу и выскочила с испуга на обсохший песчаный пятачок. – Хватай! – кричала Екатерина. Но Аполлинарья, упавшая от неожиданности на колени, хоть и вскочила тут же, однако даже шага сделать в сторону пятачка не успела. Рыба, лишь затормо- зившая на песке, рванулась обратно и заметалась на углубленье, которое речной поток уже успел вырыть у ног Аполлинарьи. И вот, когда вода под Аполлинарьей вскипела, раскиданная мощным хвостом, Аполлинарья – растрепанная, мокрая, безудержно веселая, забывшая обо всем на све- те, – крикнула вдруг что-то непонятно-восторженное и села в этот пенный водоворот, и закружилась на одномместе, прижимая ко днуюбку то с одной стороны, то с другой. – Ой! Держите! Там! Держите! 1  Обширная отмель, высыхающая во время отлива. Екатерина, подскочившая первой, прижала как могла юбку и даже пыталась накатить на её подол шершавые камни, которые шевелились в воде словно жи- вые. ИЕвгений Степанович тоже не нашел ничего лучшего, как наступить на юбку. В нерешительности глядел он на женщин, пока Аполлинарья не повернула к нему блестящие от возбужденья глаза: – Да лезь же! Уйдет ведь! – Уйдешь из-под тебя! – с добродушной ухмылкой проворчал старик и, отвер- нув от женщин лицо, запустил руку под юбку. – Поймал! Можешь дальше пры- гать! С промуслом вас! Он поднял из воды бойкую, фунта на четыре, рыбину, и тут же раздался глу- бокий вздох по-прежнему счастливой, не успевшей подняться рыбачки: – Си-и-иг!.. – А ты хотела семгу штанами уловить! – согнулась от хохота Екатерина. Неожиданно она ударила по стариковской дядиной руке, и рыба, плюхнув- шись в воду, пулей сиганула к морю. – Досуг нам будет его солить-потрошить! – приблизила Екатерина озорное свое лицо к лицу оторопевшего дяди и побежала догонять уплывший багор. – А теперь, девоньки, – прослезился от веселья и бега Евгений Степанович, – хошь не хошь, а нать вам бежать! Околеете тут! И вскоре от устья к обрыву по блестящей полужидкой лещади пролегли две далеко видимые параллельные стежки. ...Ветерок, подошедший с приливом, не утих, как обычно, а ещё более усилился. Облака над зубчатой лесной кромкой в глубине дресвянской поймы всё более вытя- гивались и уносились к югу. Икогда карбас, перевалив наконец через устье, медленно поплыл вверх по течению, горизонт был уже ясен и утес, одинокий, гранитный, тор- чащий на правом берегу Дресвянки рядом с коренным берегом, тот самый, что дал когда-то имя и реке и деревне, уже играл своими влажными неровными гранями. На повети, срубленной в свое время так, чтобы не только с возом сена под- няться в нее можно было, но чтобы потом и лошадь с санями развернуть, – на повети бушует хоровод. Немногочисленные мужские голоса увиты женским многоголосьем, как звонкой золотой паутиной: Во-о-о лузях, во-о-о лузях, Ах ты, в ' о лузях, зеленых, во луз ' ях... Вдруг отчаянно высокий голос пожилой женщины вырывается из этого хи- тросплетенья и бьется под самой крышей между стропил: Вы-ы-ыраста!.. Хоровод того и ждал. Словно не было размеренного запева. Говорят во весь голос старые половицы. Надрывается ошалело гармошка: Вырастала трава шелковая!.. Ворота на взвоз – настежь! Занавески в проеме между поветью и сенями надулись парусом, оборва- ли удерживавшие снизу ленточки, трепещутся над поветью, то взлетая кверху, то опускаясь на головы разгоряченных пляской людей.