Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.
92 93 Виталий Маслов Егоровна тишь. Егоровну на вышку учитель не пустил, но воску дал. Не саму свечу, а то, что натекло когда-то с нее и застыло, – с кулак. Для фунта масла маловато этого воска было, но зато на Иванов язык масла чуть-чуть перепало. Когда и воск, и масло, и остальное, рецептом предписанное, было собрано, Егоровна растопила все вместе, процедила, остудила и стала от великой нужды сваренный пластырь розоватый на раны Ивановы накладывать. Последний веред затянулся в июне. Иван так за прошедшие месяцы привык к Егоровне, к вниманию её и ласке – матери-то до ласки ли, в четыре утром убе- жит на скотный да ночью, к одиннадцати, воротится, – что когда перестал ходить на перевязки – заскучал... К июню большая перемена, не совсем понятная, но Ивану видимая, произо- шла в фельдшерице. Заметил ли кто другой эту перемену?.. Не очень молодой морской офицер к родителям в деревню приехал. До финской войны ещё укатил и вот – вернулся. Бравый, в орденах. И по тому, как, едва переку- сив, побежал он к Егоровне, ясно стало, что знакомы они были ещё раньше. А может, столько лет не показывавшийся на родине, он и появился-то из-за нее?.. И даже такая догадка мелькнула: не потому ли и Егоровна-то в здешнем захолустье работать согла- силась?.. Впрочем, и сама она – не из дальних мест да не из великих городов. В деревне судачили. А Иван видел, что неровное какое-то настроение у Его- ровны, не то настроение, с каким, по Ивановым тогдашним представлениям, неве- ста с женихом встречается. Порой задумчивая, а чаще – расстроенная вроде, хотя изредка ни с того ни с сего – будто бы ростом ещё выше... Догадывалась ли Егоров- на, что Ванюшка уже многое замечает? Будь она прежней – пожалуй, увидела бы, что он чуть ли не ревнует её по-своему к бравому, в орденах, моряку. Офицер вскоре уехал, и Иван, будто обрадовавшись, будто истосковался по Егоровне, в тот же день к ней явился. И впервые увидел её с гитарой. Прижав струны вытянутыми, крепко сжатыми пальцами, глядела в пол, глаза прищурив... С гитарой вот этой да с вещевым мешком и приехала она в Крутую Дресву... На сенокосе в сорок седьмом году Иван работал в своей реке, в верхней реч- ной бригаде. Егоровна тоже приезжала туда иногда – не на косьбу, а когда гребь поспевала. И, ни на какую работу, ни на какую грязищу-няшу береговую не гля- дя, всегда при крашеных ногтях оставалась. Бабы сперва посмеивались, а после – удивлялись: как-то ухитряется?! Офицер морской – не будем его называть, теперь ни к чему – снова появился в августе. И в тот же день старым обычаем отправились по деревне сваты к дому, где снимала Егоровна комнату-боковуху. И ещё раз Егоровна деревню поразила: не пошла, отказала. Разве можно было в те годы поразить сильнее? Ведь хотя бы какой-либо му- жик... А тут – всем женихам жених! Счастье, можно сказать, само привалило. Потом-то, может, и раскидывали умом бабы, а сперва в один голос: – С ума сошла! Да по нонешним временам – хоть бы и не столь хорош! А из дому-то из какого! И ещё, кто – горько, а кто – завистливо: – Увез бы, укатила бы!.. По-своему, по-мальчишески, Иван очень жалел Егоровну и всплакнул поти- хоньку, что так опрометчиво от счастья своего она отказалась, – ведь и сам-то он с восторгом на моряка смотрел. И в то же время был рад! А Егоровна – с ума ли, сглупа ли – так и осталась в деревне делить участь старых дев да молодых вдов. Нарывы, привезенные с Канина, сыграли в Ивановой судьбе немалую роль: познав, что такое путина, он плюнул на всё и безоглядно, с благословенья мате- ри, уехал в школу в Каменку. Что гнало его из родной деревни больше – желание учиться или страх перед ещё одной путиной, – гадать не будем. Два месяца прожил он в Каменке не то у родственников дальних, не то у зна- комых родительских, а потом воровски поселился на зимовавшей под горой бар- же – в крохотной каютке, построенной на корме. Тут же, поблизости, за вморожен- ными бревнами, почти безуспешно, но упрямо держал лунки на налимов; туда же, на баржу, знали дорогу новые приятели школьные. Так что когда к весне, начиная ремонт, портовики обнаружили его и вытурили с баржи, один из тех каменских ребят увел его жить к себе домой. ...Обычай такой: свадьба ли, гостьба ли – считай, что вся деревня смотреть придет, – в чём гости обуты-одеты, как пляшут-поют, кто с кем сидит и на кого по- глядывает. Окно ли открыто, дверь ли распахнута – у пацанов всегда ухо навостре. И, может быть, никто не радовался, как Иван, что Егоровна сразу своим че- ловеком в деревне стала: коль звали на гостьбы – шла, людей не чуралась; что после первой же страды сенокосной, когда надумали бабы оброботно в складчину гулять, и она тоже свой пай внесла... Да такой певуньей обернулась – даже старые дресвянские песни словно баба-дресвяха поднимала! Впрочем, Ивана ли было удивить старыми песнями да хороводами? Все это радовало, но не поражало. Поет Егоровна старые – ну и что? Как не петь-то их можно?.. Он и сам плясал, он и сам пел, только б не слышал никто и не видел. Но вот её нездешние песни, новые песни!.. Пятиклассник, прибежал Иван из Каменки на зимние каникулы. Выглядел он к тому времени никак не младше восьмиклассников: год, после четвертого класса пропущенный, работа и жизнь во взрослой бригаде – на то и навело... И в первый же вечер, тридцатого декабря, едва дома успел оследиться, – к Егоровне. Не толь- ко он, а все пятеро, кто в «верхних» каменских и мезенских классах учился. Еще осенью обещали, что в Новый год поставят в клубе концерт и что репетиция – три- дцатого. Ибо тридцать первого до того ли: с утра игрушки взаймы по всей деревне собирать и елку в родной дресвянской школе наряжать. По пути к Егоровне успели на поветь школьную заглянуть. Елка, только что привезенная из лесу, лежала в полумраке в глубине просторной повети – большая, пышная – и, помалу отходя от мороза (под поветью была конюшня, оттуда тепло поднималось), то и дело, шумно шурша, оседала. И можно было подумать, что там, в сумерках поветных, корова сытая довольно вздыхает. О Новом годе темнеет рано – можно сказать, совсем в это время нету све- ту дневного. Но лампа у Егоровны, когда пришли, не горела. Зато печь топилась. Боковуха крохотная, а печь русская. Огонь плясал на стеклах напротив печного устья, отражался от окон, и во всей комнате было светло удивительным краснова- тым послезакатным светом, чуть мерцающим, – хорошо и уютно. – Хвастайте успехами! – встретила их Егоровна. И они строго, как на уроке, один за другим отчитались перед ней. А она в это время искала, кому на что сесть, спрашивала про учителей, про хозяев, у которых живут, и, оказывается, кого она только в Мезени да в Каменке и не знала!
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTUzNzYz