Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

64 65 Виталий Маслов У Стивидорного ная вельветовая рубашка да черного, грубого сукна брюки поверх сапог. Деловит, с затаенной мыслью в беспокойных глазах. – Чем расстроены, Егор Филиппович? – спросил он участливо. – Разве? – Егор Филиппович прикусил губу и недовольно – на себя – нахму- рился. – Значит, заметно... Ну-ну... – Это только мне заметно! – засмеялся Гелиос радостно, с готовностью. – Я-то уж знаю вас! Что же занесло сюда, да ещё и при параде? Егор Филиппович пошёл по коридору рядом с Гелиосом, задумчиво загово- рил: – Дело-то, Геля, важное. Тревожит, что наших людей меж лоцманами не оста- ется... Из старых местных один я, а у молодых дресвян бумаг об образовании нету. Было в войну принято двое с четырьмя классами, дак это уж нужда заставила – нож к горлу. Со стороны присылают. Учим приезжих потихоньку. Но жизнь-то у каждого по-своему спланирована. И вряд ли кто Мезень последней станцией себе наметил. Уезжают. И снова новичков учим. Значит, если с этой стороны, то выхватить бы полдесятка ребят, хорошо бы дресвян, да в учебу! Ведь эти, смо- тришь, ещё понятия не имеют, с какой стороны сердце у них, но косу песчаную каждую не только знают, но чуют, сопляки, куда её через две недели шторма пока- тят! Вот кадры на нашу реку дикую! И в Дресве бы корень лоцманский не засох! Оглянувшись и испытывая некоторое неудобство оттого, что Егор Филиппо- вич несколько распалился, Гелиос спросил, тихо смеясь: – Но при чём тут наш собес? – При том, что как бы не ушли те последние двое, которые сейчас есть! – Его- ра Филипповича раздражал безучастный смех Гелиоса да и то, что начал этот раз- говор с совершенно бесполезным для дела человеком. – Объясни, почему лоцман, который только что ступил на нашу землю, к нам же в ученики, сразу получает больше, чем учителя, а потом ему же – и северные надбавки, и так – до полутора тысяч, почему здешним как сунули пятьсот, так до дряхлости, пока глаза на ком- пас глядят, – всё те же пятьсот?! Они – на Севере! А мы – в субтропиках?! – Вздохнул, положил руку за спину, заговорил спокойно: – Думаешь, рубли чужие старику покою не дают... Нет, поглядишь, как кругом живут, так и мы с нашими пятьюстами – буржуи. – Но опять же, Егор Филиппович, собес тут ни при чем! Есть закон, всё про- думано. – Насчет «при чем, ни при чем» ещё поговорим, – заверил Егор Филиппо- вич. – Но пойми, что, если на эту продуманность посторонним глазом глянуть, получается, будто мы, государство, хотим нас, местных, выжить отсюда и вербо- ванными заменить. Ясно, что этого желать никто не может, но объективно-то ре- зультат таков будет!.. Сколько ни вези со стороны, но если не останется тех, кто по крови – здешний, для кого Мезень – родина, мы приведем нашу землю в запу- стенье... «Продумано»!.. Вот ведь как просто! Тут наконец Егор Филиппович сбавил голос, оглянулся почти заговорщиком: – Слушай, нельзя ли решение этой проблемы – с частности?.. Слышал, что Миша-механик так как-то вопрос повернул, что и его стали считать приезжим. Вроде бы после того, как на курсы в Архангельск ездил. Но ведь и дресвяне-лоц- мана оба через курсы прошли. Вот и думаю, нельзя ли и их – под шумок?.. Собрал ихние справки, прихожу к вашему начальству – затем и шел сюда, – а мне вежли- во: «Временный выезд основанием не является!» Гелиос развел руками: – Напомнили бы, что механику-то сделали! Спокойно, чуть покровительственно, с иронией Егор Филиппович сказал: – Старое правило: добивайся, но не ссылайся на того, кто сумел добиться. Может статься, что сам ничего не выбьешь и его без ничего оставишь. Теперь заговорил Гелиос. Тоже не без иронии, тоже покровительственно, но еще тише: – Между нами, Егор Филиппович! Я тоже слышал о механике. Такие слу- чаи, сами понимаете, нам в какой-то степени известны. Никаким приезжим ваш механик не стал бы и процентов не получал бы, если бы не два мешка картош- ки... Кому? Куда? Да туда, где на работу оформляют... Другого способа не знаю... И, честно говоря, уж кто-кто, а вы-то давно могли сделать себе полторы тысячи вместо пятисот. – Ты, вижу, не понял. Не обо мне разговор. – Егор Филиппович, шедший на шаг впереди, повернулся лицом к Гелиосу и к выходу. Снова он заметно ссу- тулился и выглядел устало. Добавил с усмешкой: – Нету у меня лишней картош- ки! – И уже серьезно: – Помни, а появится возможность – протолкни мужиков! Это справедливо, возьми справки! – Нет, – сказал Гелиос, глядя на бумаги, и машинально убрал руки в карма- ны. – В это я не встреваю, раскопают – не усижу. 17 Когда оттолкнулись от Стивидорного, Васька спросил однорукого мужика: – Сколько до Дресвы? Тот ответил равнодушно, не оборачиваясь, имея в виду парус: – Хорошего поносу два часа. – По течению или против? – захотел уточнить Складной. – Против воды умные люди не ходят! – отрезал мужик, словно замолчать просил. И – снова дорога. Стремительно несет моторка Сухой протокой подле бере- га-крутика – блестящего, жирного, с клочьями сползшего дерна. Что может быть однообразнее, скучнее? Холодный ветер, серая погода, серый берег перед глазами, серые облака... Монотонная тоненькая полоска зелени по-над крутиком только подчеркивает эту тоску и серость. Все кругом было Складному противно, как про- тивен был ответ мужика и сами слова ответа... Конечно, можно было повернуться лицом к другому борту, но что там? Тот же ветер, та же серая вода да бесконечные тускло-серые пространства с барашками волн. И, глядя в серую стенку крутика, вспомнил Складной Москву... День за днем, день за днем... И странно, из всей той жизни ярче всего запечатлелись в памяти не вступление в комсомол, не женитьба даже, а бабкины письма. Удивительно, но из Мезени письма. Из этой самой Мезени. Писала их бабка перед революцией, когда была в здешних местах в ссылке. Кто она была: эсерка, террористка, мень- шевичка, а может, ещё кто – кого только тогда и не ссылали! – Складной до сих пор толком не знал, но теми письмами бесконечно в семье гордились, хранили их, как сокровище, и вспоминали, что в свое время ходили эти письма в Москве по ру- кам, восхищая читателей мужеством и стойкостью бабки Складной-Ядовиной, пе- реносившей в Мезени совершенно невероятные лишения и испытания. Сколько

RkJQdWJsaXNoZXIy MTUzNzYz