Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

58 59 Виталий Маслов У Стивидорного Потемнели от серьезности глаза Артюгины... На середину стола – без двери в избе хорошо всё видно – выложил он из сво- его заветного узелка и оба куска хлеба, и спичечный коробок с солью. А лепешку картофельную к концу стола стыдливо отодвинул... – Да тут рай! – воскликнул Щепихин, входя в избу и похлопывая по животу рукой. – Тепло, крыша, еда! На нём была Артюгина фуфайка нараспашку, а штаны заменил Артюгин пид- жак: полы свисают ниже колен, рукава по поясу завязаны вместо кушака. Шутливо поддернув пиджак, Васька подчеркнуто аккуратно пролез за стол к котелку с ухой: – Отоспимся, пока одежда сохнет! – Двери не надо навесить? – робко спросил Артюга, обратив внимание на то, что дверь, плавающая у самой травы, побелела от пены и что на губе Мезенской барашки на мелких местах побежали. – Я приплавлю сюда, в Стивидорно, чтобы рядом. – Не надо! – отозвался Складной, поддерживая не сошедшиеся на животе Артюгины короткие брюки. – Поедим-ка лучше ухи, пока горячая! Мисок не было, а кружка – одна, пришлось гостям обходиться по очереди, и хлеб при этом исчез скоро – будто и не было. Артюга подошёл к столу, подвинул на середину лепешку: – Вот... Тяпуха... – И, совсем как дома бабка, добавил задумчиво: – Буди по души... Гости тяпуху бабкину не попробовали и ничего в ответ не сказали. Складной смел кости обратно в котелок, с прищуром посмотрел на примол- кшего Артюгу, стоявшего у задней стены. Пока они обедали, Артюга будто меньше стал... Выдерживая взгляд Складного и сглатывая слюну, он подумал: «Изучает, проверяет». Но возбуждение и радость почему-то больше не возвращались. – Камбал ловишь? – спросил наконец Складной, и Артюге показалось, что пограничник удивляется, как могут люди заниматься столь ничтожным делом. Артюга с готовностью кивнул. – Вся, говоришь, тут была? – тряхнул Складной котелок с костями. – Сказал же, что ещё наловлю! – ответил, словно хотел оправдаться, Артюга, и вместе с этими словами в нём вновь мелькнула надежда на удачу, и он улыбнул- ся. – Вот только сетку к веревке подвязать. Васька сидел в глубине избы и искоса, молча наблюдал за мальчишкой. «Ну! Заливай! – думал он. – Хотел бы я хорошенько поискать – нашлось бы тут сеток и кроме этой! Так бы ты, наверно, и оторвал веревку от последней... Навер- няка, перед тем как к нам кинуться, раскидал всё по местам укромным. Да и рыбу последнюю – так бы ты, наверное, чужим людям и скормил! Дураков нема!» Артюгу смутило внимание – взгляды сразу двух мужиков. Выскочил за порог, подхватил бригадирову сетку, потащил за избу, на подветренную сторону, разост- лал по траве. И к ужасу своему увидел, что обрезана сетка второпях слишком не- ровно – местами чуть не до середины куски выхвачены. «Ничегошеньки мне из этого тряпья не связать, – тоскливо подумал он, чув- ствуя, как кружится голова, и понимая, что это от голода. – Ведь у меня и ниток-то нету...» Опустились у парня руки. Оставил сеть, собрал траву, которой до этого рыбу прикрывал от мух, захватил половину, понес в избу. И, пока нес, голова перестала кружиться. И вновь стало подниматься, хотя, может быть, и не такое сильное, как прежде, ощущение причастности к чему-то большому, необычному и заманчивому. Когда заглянул в избу со второй охапкой, Складной уже растянулся на траве и Васька готовился то же сделать. – Может, двери-то навесить? – спросил ещё раз Артюга. – Я подтяну побли- же. А то зашумят поженщики, когда сюда дойдут. Скажут, моя работа. Здесь ведь каждый человек на виду. Добавил насчет каждого человека с умыслом, надеялся, не спросят ли: мол, не видел ли ты, парень, кого?.. Не поинтересовались. Но с дверью Щепихин управиться помог, хотя было это ему не очень чтобы с руки, особенно когда дверь на прежнее место прилажива- ли. Потому что пиджак, заменявший штаны, всё время приходилось или поддер- живать, или поддергивать. В избе сразу потемнело. Ветер перестал заглядывать. Складной лежал пластом и несосредоточенно как-то, как-то расплывчато то вспоминал все сегодняшние происшествия, причем проявлялись и неприятные для него подробности, то мысли какие-то текли, хотя думать, в общем-то, не хоте- лось, и вскоре – одна к другой – так далеко увели эти мысли, что он и сам в итоге удивился и прислушался к ним настороженно. В самом деле, от морозилковской неудачи до размышления о коммунизме – не один шаг, и тем не менее он пришёл к рассуждениям примерно вот каким: «Говорят, доживем до такого времени, когда все запросы удовлетворять нач- нем... А разве их удовлетворить можно? Не обеспечь большому человеку, у которо- го и без того стол ломится, семги на закуску – он уже в обиде на тебя и зол. А тому, который голоден постоянно, сунь картофелину холодную, он и от неё на седьмом небе. Голодного легче счастливым сделать, чем сытого... Так надо ли запросы рас- тить да удовлетворять? Всё равно спасибо никто не скажет, и никакого при этом коммунизма не хватит – всё съедят...» После такого вывода стала появляться в расплывчатых мыслях Складного некоторая жесткость. Повторил вслух, хоть и шёпотом: – Все съедят! Сел, глядя на Ваську, приподнявшегося на локте и решил – сразу все сегод- няшние события объединил и черту итоговую подвел: «На поимке парня с сеткой, на героическом нашем приключении можно и за Морозилку отыграться, и перед районом приятную выставку себе сделать, и попытаться с новым инспектором общий язык найти. И этот неизбежно на что- то клюнет. Потому что нет на свете человека, которого ничем нельзя было бы взять-купить!» «Если из той деревни, которую мы прошли, – продолжал он молча разви- вать свои мысли, – позвонить в район, рассказать о том, что тут мы перетерпели, и предложить... Во-первых, нам только польза, а пацану вреда большого сделать невозможно... Во-вторых...» Сказал решительно шепотом, глядя через стол прямо Ваське в глаза: – Снимай одежду! Сбегаю до телефона. Если спросит, ответишь, что в ма- газин. Вскочил – длинный и суховатый, лишь живот, подобно щекам, жидковато об- вис. Откинулся назад, ссутулил плечи, наклонил вперед голову. Глаза останови- лись, будто стеклянные, и Щепихину немножко не по себе стало.