Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

522 523 Виталий Маслов Не хочу, чтоб родился сегодня Он ответил так не потому, что медицина каким-то образом позволяет задерж- ку… Он был уверен, с того момента, как они встретились и безоглядно назвали любовь любовью, уже ничто не могло поколебать эту любовь. От Молодежной мы перешли к станции Новолазоревской – и остановились в многолетнем припае в десятке миль от барьера. – Глядите! – крикнул кто-то из тех, кто не расстаётся с биноклем. – Поезд! На барьере, далеко в стороне, показался санно-тракторный поезд во главе с мо- гучей «Харьковчанкой» и вновь повернул вглубь материка – огибать трещины. – Первая бригада – на выгрузку и сборку самолета! – Вторая бригада! Тракторные сани на лёд, начинать разгрузку! – Взрывникам! Сделать положе и выровнять подъём с припая на барьер! – Полундра! – пошла первая площадка с ящиками. – Веселей на лебёдке! Едва ухнули у барьера первые взрывы, заревел, спустившись на лёд, мощный тягач АТТ. Вот оранжевая «Аннушка» взлетела, повезла на станцию то, что боится мороза. – Жми, ребята! Последняя станция, каждую ночь Ленинград во сне вижу! – крикнули на палубе. – А ещё что ты видишь? – под дружный смех съязвили в ответ со льда. – Полундра! Клонилось солнце к неровному причудливому горизонту, почти сплошь уставленному то длинными и ровными, то узкими, похожими на столбы, то пе- ревёрнутыми на бок айсбергами. Они возвышались над розоватой необъятностью снега: бледно-синие, темно-синие, зеленоватые – ни одного одинакового оттенка, а за ними неярко, низко, но размашисто протянулся коричневатый закат. Посте- пенно снижаясь, не спеша, катилось с айсберга на айсберг солнце, и ледяные горы прогибались под ним, подставляя ему золотистое свое ложе. – Перестарались, ребята, сани на полдороге застряли, даже АТТ не берёт. При- выкли, что АТТ всё утянет. А тут уж даже не сани – целую платформу нагрузили. – Пусть малые сани рядом поставят. Мы только сменимся, поужинаем и сбе- гаем, перебросаем. Работы-то всего на полчаса. «Если солнце красно к вечеру, моряку бояться нечего», удовлетворённо вспомнил я, ещё раз глянув на закат, и отправился с мостика в радиорубку. А спустя час штурман крикнул мне через дверь: – Выгляни наверх! Не твоё ли что грохнуло? То, что я увидел, войдя в рулевую рубку, поразило меня. Ревущая темнота навалилась на судно со всех сторон, и свет прожектора не пробивал и на метр эту снежную лавину. – Сорок один метр в секунду! Полчаса назад – полное безветрие! Такого я ещё не встречал. Крепко держась за поручни, я поднялся на верхний мостик. Согнувшись, что- бы не высовываться из-за борта и не подставлять себя урагану, я медленно дви- нулся по мостику. Наткнувшись на что-то, я нащупал толстую трубу с остатками моих коротковолновых антенн, стоявших до урагана на трубе. Я собрал отломив- шиеся части антенн и вернулся в радиорубку. Подходил срок связи с поездом. – «Обь»! «Обь», – голос «Харьковчанки» был чуть слышен. – «Обь»! У нас в дугу согнуло мачту, антенну запутало с металлическими оттяжками! Вас слышу слабо! Слышите ли меня? «Обь»! «Обь»! За нас не беспокойтесь. Все наши нахо- дятся здесь. – Поняли вас! До связи! Теперь больше всего тревожило положение тех, кто ушёл перегружать сани. – Сколько их? – Девять. – Единственная возможность – послать АТТ. В случае чего – вернётся по сво- ему следу. Прожектор у него мощный. Этот разговор происходил в радиорубке. Валентин побежал за водителем АТТ. – Я согласен, – хмуро сказал тот, не переходя порог. – От морского отряда пойду я, – деловито добавил Валентин. Тягач двигался по льду с открытыми дверьми кабины. Ещё гостеприимная Арктика ввела этот закон жёстко и неумолимо. Это была техника безопасности. Ветер забивал снегом приборы, пролетая через кабину с таким свистом, что шум мотора, был почти не слышен. – Забуксовали, кажется! – крикнул Валентин в лицо водителю, чувствуя, как затряслась машина на одном месте. – Погляжу! Он поставил ноги на подножку, приподнялся, и ветер бросил его плашмя на под- ветренную сторону. Повернувшись на живот, Валентин смахнул с лица снег и страх пригвоздил его ко льду: прямо под ним неширокая, едва вошел бы кулак, трещина раздвигалась, образуя угол, а в этом углу, на льдине, остриём своим уже ушедшей в воду, исступлённо трясся тягач, скребя гусеницами кромку по-за трещины. Наверное, прошла вечность, пока Валентин поборол страх, вскочил и, разма- хивая руками, кинулся к тягачу, уже начавшему сползать в его сторону. Увидев Валентина, водитель понял, что дело неладно и бросился в противо- положную дверь. Но, что там, за трактором, Валька не знал. А тут – один шаг до спасительного припая. Валька метнулся в кабину, схватил водителя за ногу и, что было сил, рва- нул на себя. Тот повернул голову, понял, и через пару секунд оба они, спрыгнув на ушедший под воду угол, упали животами на припай и быстро поползли в сторо- ну. В двух метрах Валентин остановился и замер, припав грудью ко льду: за тяга- чом под его тяжестью громадным треугольником медленно поднималась льдина, она, словно стеной прикрывала их от урагана, и стало ясно видно, как машина, цепляясь за припай всеми своими выступами, медленно сползает в угол. Вот пра- вая фара погрузилась в воду, и льдина, поднявшаяся за трактором, стала темнее и выше. Вот бесшумно отломилась вторая фара, и в тот же момент льдина встала на попа, и тягач, шумно булькнув, словно вздрогнув тяжко, провалился. С грохо- том легла на прежнее место льдина, расплескав из трещин воду. И оставив в угол- ке лишь маленькую прорубь, в которую не пролезли бы и детские санки. – Скорей! – закричал Валентин на ухо водителю и на коленях, обшаривая рукой ещё не занесённый гусеничный след, пополз в сторону судна. Сложность нашего положения по настоящему мы осознали, когда вахтенный штурман, долго наблюдавший в локатор, сказал: – Начало меняться расстояние до барьера.