Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

504 505 Виталий Маслов Не хочу, чтоб родился сегодня – Куча мала! Толкаются, падают друг на друга. – Вот уж куча, так куча! А я смотрю, как вылезает из-под баб и, ускользнув в сторону, хохочет над их весельем пограничник. – Ох те мне! – смеется и стонет бригадир-зачинщица, поднимаясь с копны последней. Ей уже за пятьдесят. – Он, жулик улизнул, а вы не слушаете, что я ору, давите мои старушечьи кости!.. За столом она отложила ложку, посмотрела на меня и сказала: – Ты, Валька, молодец! Ничего, что маленький, а копну чуть не целиком под- нимаешь. Смотри вилы у меня не сломай! Мне стало жарче, чем у завода. Я и вправду работал, как вол, – я очень хотел понравиться Геле. – Да не красней ты – не девка ведь! – засмеялись за столом. Ну, а часу в четвёртом, когда сено начало отсыревать, и дело дошло морош- ки – тут уж никто меня не обойдёт: болота на много верст кругом мне известны, как никому. – Держитесь, девчата, за Вальку! Руками держитесь, чтоб не убежал! – двое девчат ухватились за мою робу, едва мы стали подниматься на болото. – А то будто лось по болотам машет! – А вы оставайтесь тут, около леса. Ягод не много, но собирать можно. Вы – одна. Много ли вам на зиму надо, – это я крикнул Геле. Она приотстала от двух самых настырных, увязавшихся за мной студенток, но всё же шла за нами, избегая соблазна сорвать ягоду с первого же попавшегося кустика. – Не беспокойтесь! – крикнула она в ответ. – Тогда не отставай! Закрутишься меж озерками – обратного ходу не найти! От леса, что протянулся вдоль реки, довольно далеко подались мы в болото, только один ручей и надо было перейти подле леса. Сколько ни учила когда-то мать, чтоб сперва набрал корзину, а потом уж – в рот, едва мы пришли в прилук – всё сразу забылось. Ягода – в ведро, ягода – в рот. Морошка – такая ягода, что её можно без предела в рот класть. Ягода – в ведро, ягода – в рот. И скоро пришлось мне становиться на колени, потому что согибаться за ягодами невмоготу стало. – Ладно, выручим тебя, ненасытного! – смеются девчата. – Тащи наши короба туда, где к реке спускаться будем, а мы дособираем и твое ведро. Смотрю, одна из них уже двухпудовую корзину нахватала. – Договорились! – кричу. – Договорились! – отвечают дружно. – Здесь вот и будем спускаться, – показываю на опушку, что в десятке шагов бугра. Налетели девчата – и Геля тоже! Покатили меня вниз к озерку: – Ах, ты, Алитет, эксплуататор проклятый! Ну-ко поразомнём твоё пузо! – Каюсь! Каюсь! – хохочу в ответ и ускользаю, и бегу к остальным девчатам, маячащим на болоте невдалеке: согнутся-разогнутся, согнутся-разогнутся, зна- чит, не густо ягоды, – звать их на нашу не до конца обобранную пластинку. Спускались на пожню глубокими старыми конскими тропами, пробирались сквозь заросли киселицы, мимо полуголых веток чёрной смородины, осторожно, боясь просыпать ягоды, перешагивали через мшелые корни, протянувшиеся попе- рёк троп. У меня через плечо – ноша: рубашкой связанные девчоночьи корзины. Сок из корзин сочится и течёт по телу, прилипая к майке. С такими же ношами – инженер и пограничник. Воротились к балагану – до- вольнёшеньки все! Повариха глянула на широкий котёл, одолженный пограничнику вместо ве- дра и теперь до верху наполненный морошкой, хлопнула по подолу руками: – А говорил – брать не привычен. Да ты больше других набрал! – Я не знал, что может быть столько ягод. У нас в саду не каждый год столько бывает. … Три дня прожили мы на пожне. Спали в двух балаганах: мужчины, кроме нас прискакали ещё двое третьеклассников копны возить к зародам,  – в малом ба- лагане; женщины – в большом. Балаганы стояли торец в торец, отделённые лишь двумя рядами полотна – каждое слово в обоих балаганах слышно. Напоёмся, на- хохочемся вдоволь, пока уснём. – Да спите же вы, завтра робить приведётся! – зашумит бригадирша, только что певшая вместе со всеми. Да разве уймешь? Расшалимся, как дети, веришь-не веришь, дело доходило до «казаков-разбойников». Повыскакиваем из балаганов, – спали-то и  в брюках и в рубашках, и, носимся по пожне меж копен. Все эти дни я глаз не спускал с Гели. Она была необыкновенна: обычно ка- завшаяся чуть медлительной, она с каждым днём становилась резче, порывистей. Бежишь за ней, чтобы запятнать, а она в последний момент увернется, изовьётся вся – змея, да и только, лишь отлетит на сторону коса! Дух у меня захватывало. И всё мне казалось, что с другими она приветливее, чем со мной, и всё мне каза- лось, что другие на неё заглядываются. А ведь на пожне – каждый шаг твой у всей бригады на виду – не подойдёшь, не поговоришь, не спросишь. И возвращался я в деревню грустным. «И ничего-то я не стою, – думал я, – и не на что мне надеяться». И тем необходимее видеть её. Первую ночь по возвращении в деревню – а приехали мы уже поздно вече- ром – я провалялся без сна. Было такое чувство, будто каждую минуту что-то ме- няется, что Геля отдаляется от меня всё дальше, и утром, не дожидаясь завтрака, я одел чистую рубашку и вышел на улицу. Пошёл по угору из конца в конец дерев- ни, а когда увидел Гелю, снимавшую замок с медпункта, насколько мог медленно пошёл за ней. Геля одевала халат. – Что так рано? – улыбнулась она мне, и слетели мои страхи, страхи ночные. – Случилось что-нибудь? Я потупил голову: – Извини… Она поняла меня, не спросила, за что извинять, произнесла только: – Ты мне не веришь? – Верю. Но ты ошибаешься, всё забудется. До сих пор меня удивляет, почему этот разговор был таким серьёзным. Дру- гие рассказывают, что у них – получалось очень просто, может, потому, что и я, и Геля к тому времени уже много лет прожили самостоятельно, без родительской опеки и привыкли приглядываться к людям….