Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

498 499 Виталий Маслов Не хочу, чтоб родился сегодня девчонок, увозили после деревенской четырёхлетки учиться на сторону, пристра- ивая жить то к дальним родственникам, то к знакомым, были трудными годами. Для того чтобы отправить дитя на сторону, нужны были деньги, а где их взять было в то время, когда на трудодень не падало ни копейки, когда других заработков поч- ти не случалось… И вот, если девчонок всё-таки худо-бедно, но отправляли, стара- ясь обеспечить на зиму своими харчами, то парни после четвёртого класса брали в руки пешню и спускались с бригадами на лёд, наделённые паем 0,5, а то и 0,9 – это уж зависит от мальчишечьей боевитости. Изо всех моих ровесников, а деревня Ва- лентина тоже поморская, жизнь там тоже с нашей была схожа, из нашей деревни один я из всех моих погодков уехал в пятый класс. А потом устроился в мореходку на казённые харчи. Так и отбился от деревни. А ребята, мои ровесники – и дома мало бывали: с одной путины уходили на другую, с одного берега моря – на другой, с трудом зарабатывая на хлеб. Мне, одетому, обутому, всегда казалось, что, учась в мореходке, я сижу на их шее, и хотя теперь и жизнь переменилась, и забылось многое, я по-прежнему чувствую себя в неоплатном долгу перед ними… Валентин, он тоже из тех, кому повезло… А в то время, когда он встречал ка- тер с девчатами, его ровесников да и вообще парней и не могло быть дома: время сенокоса – время сёмужьей путины. Потому и получается, что пожженные работы в наших краях всегда были уделом женщин… – Когда на палубу стали подниматься те, кто ехал в кубрике, – продолжал Валентин, – я увидел Гелю. Она вышла светловолосая, в глухом светло-зелёном шерстяном платье, прижимая к чуть обтянутой талии жёлтую кофточку и свою толщиной с руку тяжёлую косу. Увидев меня, она улыбнулась приветливо, но – увы! – без видимой радости или приятного удивления. – Взялся, так принимай! – весело крикнул кто-то с катера, кидая чемодан. – А наверх не поглядывай, там – юбки! – Девчонки! Докладываю! – шутливо отрапортовал я, кинув руки по швам, когда опустившиеся на берег девчата перездоровались со всей сбежавшейся встречать катер деревней и приготовились разбирать вещи. – Сегодня – танцы! Чаи долго не распивать. Учтите – есть с кем танцевать: катер ночует здесь – пять парней, с ними два пограничника – семь и я – восемь! Кому помочь? Хватаю два чемодана – один из них оказался Гелиным – и в гору… Идём мы с ней рядом по деревне. Хоть и ветряно, но – солнышко, и тра- ва чуть не по колено… Настроение такое радостное. Сиял я, навернее, потому что она подняла голову, посмотрела на меня и засмеялась. Она не возражала, и я проводил её на квартиру – в боковую комнату высокого, на амбарах, дома. Мы прошли сенями по скрипучим половицам мимо хозяйских покоев и вошли к ней. Думал ли я тогда, что с этой комнаткой будет связано у меня столько ра- дости и воспоминаний. – А вы нередко в районе бываете, – сказал я, припоминая зимний её отъезд. – Вы из Ленинграда чаще сюда ездите, чем я – в Мезень, – улыбнулась она и вдруг, посерьёзнев, добавила: – Писала, сама вот съездила – не отпускают от- сюда. –Вы… серьёзно? – спросил я и увидел, что она заметила, как дрогнул мой голос. Она молча приготовила самовар. Но воды не оказалось.  – Пройдём до ручья? – пригласила она. Разувшись и взяв на руку ведро, она пошла впереди. Мы перебрались через из- городь и, не спеша, двинулись к ручью огородами среди высокой травы по чёрной, влажной, лишённой растительности тропке. От её босых ног оставались следы, но тут же вмятины на земле выпрямлялись, и тропа по-прежнему лоснилась, глад- кая чёрная упругая. – Во-первых, мать требует, чтобы я бросила работу и ехала поступать в инсти- тут. Во-вторых – и только это важно, – вдруг стала чужой здесь. – Но о вас так хорошо отзываются. – Отзывались. Мы ещё раз перелезли через ограду, молча набрали воды, и я подал ей в ого- род ведра. Она поставила их на землю, оперлась о толстые, серые от времени жер- ди и задумчиво посмотрела мимо меня туда, где вниз по ручью в глубокой жёлтой расщелине яркими бликами играло на солнце море. – Отзывались, – повторила она. – Не так давно, перед тем, как я написала вам письмо, здесь произошёл дикий случай. Бригадир, тот самый, который провожал нас зимой за сеном, возвращался из Мезени и здесь в двух километрах от деревни встретил десятиклассника Андрея, который, тоже на лошади, уезжал после весен- них каникул в школу. – Профессора? Геля поморщилась: – Почему-то все его так зовут, словно имени нет… На его беду он неверно за- пряг лошадь: одел хомут наоборот – палками к груди. – Ободрал плечи коню? – перебил я. – Да, под всем хомутом была кровь. – Идиотина, и ещё вы спрашиваете, почему его зовут профессором! Я ж его знаю. Он на год позже меня поехал в пятый. Девчонки – цыпки, а не девчонки! – из-за саней не видать – бегают, запрячь помогают, сено в сани таскают, возы увязывают, в дороге с коня пот оботрут, подкормят, а тот – вы понимаете, это же позор! – этот, как завалится на готовое, так и не повернётся, пока нужда не заста- вит. Профессор! – Да, но человек – ценнее лошади! – вскипела Геля. – Но, если человек – лошадь?! – С вами не поговоришь. – И что же дальше? – А то, что бригадир, как у вас здесь выражаются, ошалел! Схватил Андрея за шиворот, задрал малицу и ременными вожжами так отделал, что у него в иных местах кожи осталось меньше, чем у лошади под хомутом! А потом забрал коней и уехал, а тот добирался два километра на коленях. – Травля, – засмеялся я, – в малице на коленях далеко не уползёшь. – Я серьёзно, а вы… вы, оказывается, такой же, как все, – тихо и обиженно сказала она и наклонилась за вёдрами. – Такой, не такой… – передразнил я, вспомнив зимний наш разговор, и, пе- ремахнув через изгородь, перехватил дужки вёдер. Наши лица оказались рядом, и я посмотрел в её прищуренные глаза: – Ты понимаешь? Давно его учить надо было! Ведь вырос у моря, а вёсла дер- жать не умеет, заявляет, что это не для него. – Не для того учится, чтобы потом навоз вилами ворочать, – спокойно отве- тила Геля. – Ты ж не побоялась за сеном поехать! Учитель, который был здесь до Марии Михайловны, говорил нам: «Главное, ребята, не бояться никакой работы – пусть