Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

492 493 Виталий Маслов Не хочу, чтоб родился сегодня Придерживай. А зароды рой в сани, которые поближе у дороги. Вода должна быть полной в четверть второго, только с ураганом она может и поторопиться. Когда мы выехали из огородов в болото, – едва забрезжило. Впереди пусти- ли Пулю. Кобыла на той поры – едва в оглобли влезает, позади – три не худых, но хромых после осеннего гололеда, а пятым, последним – Беля-хлебовоз, не то белый, не то седой. Как я стал помнить – он всегда был старым. Я – на Пуле, учительница – на Беле, Ангелина Глебовна – на среднем. – Ехать – сюда, в сторону Мезени, – Валентин показал жестом ближе к себе, потому, видимо, что сейчас Мезень была ближе к нашей каюте, чем его деревня – ведь дорога к деревне шла через Мезень. Он продолжал рассказывать быстро, с радостью, будто снова проходил самыми своими заветными тропами. – Справа в полмили – обрыв, море, слева – восток едва сереет, тянет оттуда легкой позём- кой. Но ни за веткой, ни за помётом конским на дороге – нигде ни струйки снеж- ной не видать. А это значит – ходит ветер то туда, то сюда, будто примеряется, с какой стороны ударить. К лесу, а он узкой полосой тянется в спусках между коренным болотистым берегом и низкой приморской лайдой, подъезжали на свету уже. Если честно говорить, то я был страшно доволен, что меня послали за стар- шего. У меня действительно всё это бывало раньше в руках. И хотелось ещё мне показать, что вот – чёрт побери! – никакого значения не имеет то, что я такой недоросток, что зря в деревне над моим ростом подшучивают, зря в училище кур- сантом карманного размера зовут. Остановил я Пулю перед тем, как в лес въехать. – Снимай малицы! – кричу попутчицам, – а то не дай бог – раскурят наши рысаки в спусках – в малицах из саней не успеете выпрыгнуть! Остались они в фуфайках, густо усыпанных оленьей шерстью, встали колен- ками в уплени и, цепко держась за сани, напряжённо вглядываясь вниз, в просе- ку, куда нырял зимник. Кони были знакомы мне, и я побаивался за одну только Пулю – знал – беглива она в косогорах, но все-таки не поленился, обошёл всех коней, привязал и спустил каждым саням поперёк под полозья по веревке, чтоб не катились. Повёл Пулю на поводу, а она мне на удивленье – осторожненько спу- стилась, приседая на задние ноги – понимает, что беречься надо. Когда спустились все кони, женщины мои принялись добывать из-под по- лозьев верёвки, а я нарубил рупаков, замостил ими ручей между лесом и лайдой. И свернули с дороги, направились через мост туда, где курилась за лайдой и тем- нела грязным льдом, посаженным на кошки, Мезенская губа. Пуля, прорывая жи- вотом высокий жолоб в рыхлом снегу, ступисто направилась к двум небольшим зародам, которые будто хаты темнели у обрыва на краю лайды. Ветер, пока мы были в лесу, а это заняло с час, не меньше, и вправду, как обе- щал прогноз, ушёл в морскую сторону и остановился, выйдя на побережник. Уже зашумели, зашевелились ели в верхнем конце спусков. Мы протянули дорогу вокруг ближнего зарода и поставили под сено первые сани. Девки мои ничего: готовят сани, подпоры от зарода выбивают. Правда, чуть скованно всё делают, видимо озябли в фуфайках. А когда я взялся за стожар, чтобы на зарод лезть, подошла Ангелина и не без силы вонзила вилы в зарод рядом со стожаром: – А теперь лезь, – сказала чуть иронически бархатным своим голосом, и я, встав на вилы, как на ступеньку, юркнул на зарод. – Ишь, – подумал, – да ты тоже кое-что смыслишь. Мне понравилось, как она меня подковырнула. Разрубив и сбросив в сторону чёрное смерзшееся овершье, я обнаружил, что и ниже сено будет лишь немного податливей: вода пробилась осенью вдоль стожаров, и теперь без топора можно было выдёргивать лишь самую средину да и то понемногу. Мария Михайловна осталась на санях укладывать воз, а Ангелина влезла на зарод и, едва я разрубил мёрзлое кольцо вокруг стожара, загибала пласт сена и, если хватало силы, сбрасывала его вниз. Лицо её раскраснелось больше обычно- го, выбившиеся из-под платка волосы закуржавели, белые немаленькие руки на- лились краской и чуть припухли. Они зарывались в пахнущий илом зарод и с на- пряжением выдергивали сена то с охапку, а то лишь только то, что в горсти. «Много положили в первую волочугу», – подумал я, видя, с каким трудом сдвинула Пуля воз, и сказал: –Сроем эти пять промежков и хватит. Иначе хлебнеммаяты. Можем и до зим- ника не дотянуть. Так и сделали. Затянули берёзовым стягом последний воз и направились к лесу. Проваливаясь по пояс, мы бегали от коня к коню, подгоняя и пытаясь пря- тать от ветра за возами застилаемые потом глаза. А раздулось уже не на шутку. След, протянутый ранее от леса, местами занес- ло, сравняло с окружающее лайдой, и Пуля, тяжело дыша, часто останавливалась, припадала на колени, чтобы схватить губами снег. А останавливаться было уже нельзя. Позёмка летела над землей всё более тол- сто и порой уже перекатывалась через вспотевшие, облепленные снегом конские спины. Когда мы переехали ручей и затянули возы в лес на зимник, не то от време- ни, не то из-за погоды уже начинало смеркаться. Под горой в лесу было тихо. Ветер свистел где-то поверху, и ещё слышно было, как табаркали неподалёку в берёзовых ёрах куропатки. Я отвязал повод, опростал чересседельник и кинул Пуле сена. По- том захватил мамин свёрток с харчами и пошёл к задним возам, где девушки, ложась на землю, выгребали снег, густо облепивший полозья и набившийся в уплени саней. – Перекусим, пока кони передохнут, – сказал я, развязывая узелок. Они взя- ли по яйцу и куску хлеба и, накинув малицы, принялись жевать, потирая руки и с трудом откусывая от мёрзлых горбушек. Изрядно успели устать, но глядели на воз задорно, по-хозяйски, и я удивился, как быстро они акклиматизировались в этих местах. – А как же ваши школяры сегодня? – смеясь, спросил я учительницу. – Кому прогул – вам или им? – Ни третий, ни четвертый классы всё равно не явились бы сегодня. Осенью, когда всей деревней карбаса от шторма спасали, так и было. А кто и придёт в такой день – всё равно на меня ноль внимания. Мария Михайловна была маленькая, сухая, лет тридцати пяти. В противопо- ложность Ангелине мороз не только не разрумянил её, но кажется сделал её лицо ещё более бесцветным. – А я, вы знаете, рада даже. Никаких дополнительных уроков труда, никаких разговоров о коллективизме не надо. Летом все – от второго до четвёртого клас- са – на сенокос выезжают. Зимой доставку сена со складов в коровники и на ко- нюшни полностью четвероклассники обеспечивают. Им удовольствие – на конях поездят, и колхозу польза. Да и я с ними кое-чему научилась: сено на возу разло- жить, коня запречь. А ведь до этого я и понятия о здешней жизни не имела. В эту