Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

470 471 Виталий Маслов Ватерпас Его любили, его всегда любили, потому что он был один на весь Холмск. Он ходил со своими друзьями по центральной улице, иногда вместе с ними бывал в кино, иногда – в сопках. Однажды, развеселившись, компания заставила его съесть хлеб, размоченный в спирте. Вырываясь, Ватерпас сшиб кого-то с ног, про- лил бутылку, но все-таки был удержан, и причастие состоялось. Затем ему дали вина, которое после противного спирта показалось сладким и ароматным. Под ко- нец вечеринки, развеселившись, Ватерпас бесцеремонно и незло поддел рогами одного из весельчаков, да так, что тот долго катился с сопки, пока не застрял в за- рослях низкорослого бамбука. А когда пострадавший, вытащенный общими уси- лиями, бросился на обидчика, козел бесстрашно поспешил ему навстречу… Тут же единогласно было решено произвести козла в морской чин, обеспе- чить морской формой и окрестить Ватерпасом. По случаю производства в чин Ватерпас так был напоен, что обратно в общежитие его несли на плечах по оче- реди и за спиной несущего болтались то голова с закрытыми глазами и курчавой шелковой бородой, то бессильные, как веревки, в черных чулочках белые ноги. В тот же час в порт была направлена соответствующая экспедиция, вернувшаяся вскоре с серией баночек и кисточек. Бич по кличке Дубина, до флота промышлявший перерисовыванием фото- графий, опробовал краски на железной решетке одной из коек, велел положить на эту койку Ватерпаса и торжественно при одобрительных выкриках вывел на козлиных боках белую ватерлинию. По морским обычаям то, что ниже ва- терлинии, было обильно засуричено, выше – покрашено в темношаровый цвет. На шею козлу повязали полосатый шарф, выкроенный из морского воротника. Голова была оставлена в прежнем виде, но рога решили периодически перекра- шивать, и следить за перекрашиванием заочно вменили в обязанность тому, кому придется спать на этой вот перемазанной койке. Тогда же Ватерпасу было разрешено ночевать впредь в общежитии, и все попыт- ки начальника ЖКО выселить непрописанного жильца не увенчались успехом… Из дома с вывесками вышел Саня. Помахав Юре пачкой десятирублевок, он купил в ближайшем ларьке несколько авосек и скрылся в магазине. Через минуту он вновь появился, но направился не к Юрию, а к Ватерпасу, молча подал козлу кусок сыру и вернулся в магазин. После этого ждать Сашу пришлось долго. Ког- да же наконец Юра увидел его, то с сожалением проглотил слюну: хотелось есть, а в руках нового Юриного благодетеля не было ничего, кроме авоськи с бутылка- ми шампанского да двух громадных неразделанных крабов. Он и Ватерпас пошли за Сашей по начинающей пылить улице. Пролезли за ним через отверстие в заборе на обширный, залитый грязью двор, и, ухитрив- шись не свалиться, пробалансировали по доске к низкому на два крыльца дому. В коридоре этого дома напротив лампочки висел портрет ухмыляющегося с от- вислой губой Ватерпаса, читающего броский плакат: «Уходя из дома, не забудь все выключить, вывернуть и застегнуть!» Пока Юра глядел то на портрет, то на самого Ватерпаса, Саша прошел по ко- ридору и, повесив сетки на гвоздь, сказал, указав на соседнюю дверь: – Входи сюда и жди меня. Если спросят, скажи: от меня. Поняв намерения Ватерпаса, обнюхивающего дверь, Юрий быстро открыл ее и, проскочив, захлопнул. Он оказался в крохотной выгородке между дверью и комнатой. Заглянул в комнату и съежился, прижавшись к стенке: у стола, грязного из нестроганных досок, хохотали, заглушая патефон, пьяные мужчины, а на столе, пытаясь плясать, прыгала среди бутылок обрюзглая женщина с распущенными спутанными волосами… Юре везло на такие моменты. Еще на практике в Одессе, он был затащен од- нокашником в компанию из девяти человек, где пятой среди перезрелых девиц была девушка лет пятнадцати. Когда, оторвав от закусок, всем показали нужную дверь, и Юрий вошел в нее, он был поражен и первое мгновение глядел, ничего не соображая и приоткрыв рот. Девчушка стояла голая упругая, словно выточен- ная, на круглом мраморном столике посреди затемненной комнаты. Тогда Юра, придя в себя, словно ослепленный, зажмурился, метнулся вон. Он долго ходил по улицам и не в силах успокоиться, все спрашивал себя: «Как эта девушка могла оказаться там? Как?!» И перестал мучить себя вопросами лишь после того, как подумал: «Сам-то ты как там оказался…» Сегодня , здесь в Холмске, если бы он хоть что-нибудь ел за последние сутки, его стошнило бы… Но он ничего не ел… Он открыл дверь в коридор, медленно прошел на крыльцо, где поверх пыльных крыш лилось яркое солнце и устало прислонился к косяку. Между тем Ватерпас, юркнувший в дверь, когда Юрий выходил в коридор, осторожно подошел к столу и тронул рогами крайнего мужчину. Тот не обратил внимания. А женщина на столе продолжала прыгать, отчего ее обрюзгшее тело дерга- лось, как у медузы, и громко выкрикивала: Разыгралось сине море, Уголек кончается. Муженечек хватит горя – Без меня намается! Ватерпас боднул крайнего мужчину сильнее. Тот медленно перевел пьяные зрачки на козла, не оглядываясь, нашарил на столе тарелку, поставил на пол и опрокинул в нее стакан водки. А на закуску у нас один черствый хлеб остался… Вот так вот… Ребята! К нам козел в гости пришел! Все повскакали с мест, сгребли что можно было со стола и, упав перед Ва- терпасом на колени, стали подвигать ему остатки съестного. А женщина на столе продолжала прыгать и кричать: Эх, пас, Ватерпас! И – газ! И – в глаз!.. – Это ты зря! Не обращай внимания, – сказал Саня, вернувшись с двумя огромными страшными крабами. – Эта, – кивнул он на дверь, – единственная на весь город. – Как она сюда попала, – неизвестно. У ней муж через два дня с моря прихо- дит… Капитан… – Саня покачал головой и вздохнул. В прошлом году направили к нему третьего штурмана, а капитан знал, что она только что с этим сопляком два рейса до Владивостока в одной каюте сходила. Жутко подумать, каково капитану приходится. И не разводится, говорит, детей жалко. Двое все-таки. А зря не разводится…