Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

468 469 Виталий Маслов Ватерпас – Паразит! – Гад! – воя от боли, орали на одном ряду, а Ватерпас, не обращая внимания на летящие в него ботинки, разбежался и прошёлся ещё раз, теперь уже вдоль дру- гого ряда кроватей... – Гнать его! – Поспать не дает! – Кормим на свою голову! Ругательства сыпались страшно старые, невыразительные, скучные. Укло- нившись от летящей бутылки, Ватерпас с размаху распахнул лбом дверь и, тряся бородой, скатился по лестнице во двор на улицу. Средних лет женщина, сидевшая в соседнем доме у раскрытого окна, посмо- трела на Ватерпаса равнодушно и снова принялась за штопку. – Скажите, пожалуйста, где тут общежитие моряков? – подошёл к окну моло- дой человек с чемоданом и бумажкой в руке. Мне направление дали и сказали – здесь где-то. – Нэ-э… – покачала головой женщина. – Нэма тут мараков, тут только бычи живуть… Молодой человек отвернулся от окна, удивленно взглянул на Ватерпаса, ус- мехнулся и свернул к пароходству. – Может, вы скажете, где общежитие пароходства? – спросил он, встретив человека с морской кокардой на фуражке. Встречный пошевелил усами, смерил оценивающе новичка, взял его за плечи и, повернув на сто восемьдесят градусов, подтолкнул вперед. – На углу. Мимо шел. Молодой, сжав зубы, зло оглянулся: – Чертов город! Минуту назад спрашивал вон у той бабы. Говорит, «нема-а тут моряков, тут бычи!» А может, коровы? А может, ещё какие рогатые?! Встречный неспеша положил могучую волосатую руку на голову молодого и возвратил её в нужное положение.  – А знаешь ли ты, что такое «быч»? – спросил он философски и пошёл рядом. – «Быч» для нас – самый настоящий бич, то бишь кнут, хотя и проис- ходит от шутливого английского beach-mariner (сухопутный моряк). Зайдешь туда, – он указал на ворота, о косяк которых лениво терся Ватерпас, – тебя радостно встретят, а через час ты в «Алитете» или в «Штанах», – он кивнул куда-то вверх на сопку, – поставишь им по стопке. Затем они пойдут в порт – встречать пароход. Все равно – знакомый или незнакомый. С прихода мы до- брые, накормим и напоим. Зачем им море? Сидят они в резерве, получают три четверти морского оклада и в ус не дуют, потому что кадров нехватка и уволить их никто не разрешит. Встречный, теперь уже попутчик, склонился перед вышедшим навстречу Ва- терпасом и тожественно протянул ему сверток. Тот неторопливо взял, отнес к во- ротам и стал разворачивать. В бумаге был кусок селедки, хлеб, колбасная кожура и раздавленный помидор. Ватерпас сжевал помидор и отвернулся. – Ты что это, Ватерпас, загрустил? Или плохо живется с корешками? – пох- лопал его по загривку человек в кокарде. Когда молодой человек хотел уже войти в ворота, попутчик взял его за руку, ещё раз оглядел и потянул прочь: – Нет, парень, тебе рановато сюда. Загрязнешь. И они пошли дальше. За ними, боясь тряхнуть больной головой, неслышно двинулся Ватерпас. Не доходя до порта, человек с кокардой отделился от спутников и, протяги- вая для приветствия руку, шагнул навстречу круглолицему лысеющему человеку в мятом китайском макинтоше, который только что вышел из портовых ворот: – Слушай, ты не первый день в Горске, устрой парня, Жаль его в общежитие пускать. Новый знакомый протянул руку: – А мы вместе на пароходе шли! Саша, радист. –Юра, – смутившись, ответил молодой человек, – тоже радистом направили. После мореходки. – О-о! – улыбнулся Саша. – Ты в нашем казачестве будешь, наверное, первый радист со средним образованием. Устроимся, – успокоил Саша человека в кокар- де. – Все будет на уровне.. И добавил деловито: – Я – из отпуска. Денег за душой ни копейки. Ты скажешь, что у тебя двадцать пять рублей? – Для Горска это – ни- что! Вот тебе – чемодан. Жди здесь. И Саша скрылся в подъезде дощатого двухэтажного сооружения с десятком жестяных вывесок у двери. Ватерпас огляделся. Прохожие тянулись по улице, на которой ещё не успела подняться пыль. В соседнем подъезде приемщица посуды громко пересчитывала бутылки. Нашла битую, выругалась, кинула осколком в Ватерпаса. Не обращая внимания на такую мелочь, Ватерпас подвинулся к стоящим у Юриных ног чемоданам и опустил до земли свою старую голову. Ему наплевать было на удивление, с каким глядел на него впервые приехавший в Холмск на да- лёкий загадочный Сахалин молодой, романтически настроенный, радист. Мыс- лей в голове Ватерпаса не было. Лишь воспоминания текли сами собой, словно отделенные не только от сегодняшнего дня, но и от вчерашнего. Были эти воспо- минания однообразны, как длинный горский тротуар, на котором лишь изредка встречаются сухие места, а еще реже – ровные… Козлом, самым настоящим старым беспризорным козлом был Ватерпас. Как он очутился на Сахалине? Это всегда удивляло его самого. Он помнит себя материковым обитателем. Посёлок, где он родился, стоял на каменном зеленом обрыве, у подножья которого пенились морские волны, а наверх доносился одноголосый шум прибоя. Они, козлы, бесстрашно лазили по отвесным скалам. Но однажды, не рассчитав при прыжке, Ватерпас свалился в расщелину, выходившую к морю. Он несколько дней пролежал на гальке в глу- бине расщелины, куда долетали только сверху соленые брызги, прежде чем сверху раздался веселый голос: – Ребята! Козленок! Ребята на ремнях спустились к нему, подняли наверх. Видя, что он уже не в силах стоять от истощения, кто-то сказал: – Возьмем к себе на судно. Выкормим. – Давай! – На Сахалин! – Для разведенья! Через неделю козел, молоденький, беленький, выскочил на пыльный холм- ский причал, увязался за моряками в общежитие и в море идти больше не захотел. Так он стал бичем.