Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

46 47 Виталий Маслов У Стивидорного видорного, Складной понял, что главную свою задачу – выскочить в половине отлива на правый берег, застать дресвянских браконьеров врасплох – на этой воде не выполнить. Правда, под левым морозилковским берегом, неподалеку от Морозилки, подняли они прямо с воды, не выходя из карбаса, полдесятка браконьерских сетей – короткие, без особого уменья поставленные, но, во-первых, это в их задачу сегодняшнюю не входило, во-вторых, ни одной рыбины в сетках не ока- залось, а в-третьих, если б и оказалась рыба, то теперь Складного она вряд ли обрадовала бы... И от этой неопределенности положения было милиционеру не по себе. «Придется в районную инспекцию наведаться, – думал он. – Пусть переве- дут из Устьевской конторы. Чем здесь с таким коллегой работать, выгоднее вверх по Мезени участок выпросить: оттуда если не семги, то хотя бы хлеба привезешь». Вздохнулось тяжко. «Не узнаешь заранее, с какой стороны жизнь ударит. Придумывать надо что- то, придумывать...» Повернул голову, провожая взглядом кулика, бродившего у воды в жидком песке, и очутился лицом к корме и к Ваське. И отразился в Васькиных блестя- щих глазах сразу весь: усы крученые и брови, лишь слегка прореженные над и под длинным хрящеватым носом, – словно два отрезка черной каболки-смо- лянки. Параллельно смолянкам-каболкам – три тени: в глубоких глазницах, под нижней тонкой губой и под коротеньким прямоугольным подбородком. Внушительность Складного, четкая очерченность лица явно не соответствова- ли той сумятице, которая творилась в душе его. Если что-то и было во внешно- сти его нечеткого, то, пожалуй, только щеки. Они были мягкие, чуть оплывшие. Но и тут четкие теневые пятна выручали – словно поддерживали щеки снизу, придавали всему лицу прямоугольность, законченность и даже, может быть, вы- ражение непреклонности. 7 Неожиданно Щепихин резко втянул голову, пригнулся, будто вжался в си- денье, и Складной, заметив это, внутренне встрепенулся, а в глазах его чуть ли не испуг промелькнул. Не спеша огляделся. Ничего вроде особенного кругом. Высокий мыс оттолкнул их от левого бе- рега почти на середину губы. К правому по-прежнему не пускает коса, местами настолько высокая, что по её гребню кое-где трава колышется. – Дым! – крикнул Щепихин и показал направо. – За Срединной косой! Милиционер засуетился. Невозмутимости как не бывало. Начал перебрасы- вать ноги через сиденье: то вперед глянет, то назад, на Ваську, а то – туда же, куда Васька глядит. – Сюда смотри! – покровительственно поманил Щепихин, и милиционер боязливо, боком протиснулся мимо мотора, пышущего жаром, к Ваське. – Гляди по моей руке! Держи бинокль! Складной вернулся с биноклем на свою среднюю банку, долго наводил окуля- ры, но перед глазами была всё та же – руку протянуть – рябая серая отмель. Отдал бинокль с таким видом, словно не только всё разглядел, но, больше того, уже и решение принято какое-то. Спросил будто бы совета: – Так что? – Главное – внезапность! Чтобы сетки снять не успели! Чтобы с поличным! Складной опасливо раздвинул ноги перед горячим мотором и подставил Ще- пихину ухо – весь внимание. – Приткнемся к косе, чтобы напротив избы, и бегом – к Стивидорному. Меж- ду косой и берегом воды сейчас быть не должно! Отец говорил, что протока – об- сушная! Сухая протока! Милиционер крутил головой с таким усердием, будто нарушитель должен был вот-вот в карбас из-за борта заглянуть. Сбросил плащ-палатку. Повесил через плечо, по зеленому солдатскому ватнику, сумку полевую. Пистолет из кобуры ре- шительно выхватил. Короче – приготовился. Васька повернул руль, остановил мотор, и карбас ткнулся в сырой песок с тихим шорохом. В тот же момент Складной прыгнул на берег и, прижимая пи- столетом кобуру, метнулся вверх, пригибая голову и касаясь коленками склона. – Якорь вынес бы! – крикнул Щепихин, но милиционер уже не слушал: упал наверху, распластавшись по мокрому песку, и жадно въелся взглядом в близкий зеленый берег. «Долго мы проторчали на Морозилке», – недовольно подумал Васька, таща за собой по склону тяжелый якорь. Увидел, что у густо дымящего костра нет никого, сказал: – Не лежать, а бежать без шуму! Чтоб из избушки и выскочить не успели! Милиционер послушно, с готовностью, даже не отряхнув налипшего песка, рванулся вперед. Азартно! 8 Изба у Стивидорного немалая. Широченную дверь её – в половину задней стены – впору воротами называть. А окно у избы крохотное, низенькое, в два брев- на, и мутное. Светло в избе лишь там, где длинный стол в подоконник упирается, всё остальное в полумраке; два топчана – один, слева от стола, под стать двери, пол-избы занимает, чтобы в многолюдье поперек располагаться; другой, у правой стены, мог приютить одного, от великой тесноты – двух человек, притом они упи- рались бы головами в переднюю стенку, рядом с окном, а ногами – в печку, полу- развалившуюся, черневшую у входа; и совсем уж в темноте – жердь под самой крышей, одежду сушить. Стоя коленками на топчане, лег Артюга грудью на стол, прильнул к распотро- шенному журналу. Одни листки – перед ним, другие, прочитанные, – на подокон- нике. Счастливый попался журнал – про конец войны. Артюга вообще любил читать, настолько, что бабка, отрывая его от книги, го- ворила не раз заботливо: «Не вырос бы ты пьяницей... Те же запои – пока до до- нышка не выпито, не оттянешь». А тут – не просто книга, тут – к победе дело идет! И рвется Артюга вперед вместе с солдатами! То взвизгивает радостно, то вскрикнет отчаянно. То вдруг уронит голову, прижмется к странице мокрым лицом, и пойди пойми, о чём он так безудержно, сотрясаясь всем телом, плачет – о солдате ли упавшем или о погиб- шем отце своем... Пять лет, целых пять лет было Артюге, когда ушел отец на войну. Но как-то так получилось, что Артюга совсем не помнил его. Много раз он упрекал себя за это и винил, да толку-то?! Не мог он представить себе отцовскогоживого лица – и всё тут: вставали перед глазами лишь грубый рваный шрам через всющеку да усы колючие...