Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

424 425 Виталий Маслов Охотница за тараканами Охотница за тараканами Моя дверь распахивалась на открытую палубу, едва не задевая корму спаса- тельной шлюпки.. В то раннее послештормовое утро я увидел на деревянном палубном настиле первую наледь, а когда судно кренилось, в палубе отчётливо отражался сине-бе- ло-зелёный бесконечный Тихий океан. Мы шли на север восточнее Курильских островов. Накинув пальто, я выскочил из каюты, чтоб добежать до трасляционной рубки и включить по судну радио, как вдруг под порогом своим разглядел что- то тёмно-серое, вроде бы комочек мокрый. Трогаю очки, нагибаюсь – птаха! Не больше воробья. Она и вправду была мокрая и кургузая: кончики пёрышек скатались, обвисли и вроде бы даже свернулись… Я осторожно пересадил дрожа- щую птаху через порог, закрыл дверь – Москва вот-вот даст утреннюю проверку времени… Птаха в каюте – это отнюдь и даже очень не рядовое событие. Оторванные подолгу от земли, мы тянемся ко всему живому… Включаю трансляцию, и забота уже моя вся – о гостье. Тут же заскакиваю в буфетную, смахиваю в ладонь крохи со стола и бегу в каюту. А каюта моя – это клетуха: поперёк напротив двери умывальник, слева от него железная односпальная кровать, приваренная к палубе. У изголовья кро- вати, рядом, – столик под круглым иллюминатором, ещё меньше размером, чем раковина умывальника. Такова ширина каюты. Книжная полка над кроватью, шкаф между столиком и дверью, в котором едва умещается осеннее пальто и ко- стюм. Вот и всё, что есть в моей каюте. Открываю дверь – нету птахи у порога. – Ау!! Где ты?! Под умывальником тоже нету. Но в раковине умывальника уже побывала, приметы оставила. – Ау?! И вдруг слышу: – Чик-чок? Вроде бы: – Что спросил? Оглядываюсь. Она – в иллюминаторе с той стороны. Забыл я, убегая, что ил- люминатор-то открыт. «Улетит сейчас!» – думаю и даже расстроился, но тут же и смирился: «Место я ей уступил, теплом поделился и вот даже угощенье принёс… А улетит – значит, так ей лучше», но стою не шевелясь, жду, что дальше будет. А она вдруг – нырк с иллюминатора в каюту и скрылась за шкафом и тут же на полу оказалась: стук-стук – по коврику клювом, да так решительно (за тарака- нами гонится). – Ух, ты, смелая! – говорю я, а она под кровать за тараканом и оттуда: – Чик-чок!? Выскакивает из под кровати довольнёхонька, вспорхнула на книжную полку и весело на меня поглядывает. – Ты ручная?! – спрашиваю и думаю: «Много ли живому существу надо – отогрелась и сразу «Чик-чок!..» Открываю шкаф – нет ли таракана. Конечно, есть – на нашем скрипучем па- роходе трудно было найти щель бестараканную, чем с тараканами. Отпускаю до- бычу на ладонь и птаха моя нырк с полки, схватила таракана, не садясь, потрепе- талась под потолком и на голову мне опустилась. Смеюсь громко – испугать её уж не боюсь, запрокидываю голову, а она – прыг! Уже на лбу у меня и в глаза заглядывает, зажмурился я, как бы не клюнула, отражение своё увидев, – и руку протянул. Но опять не села птаха на руку, снова порхнула на иллюминатор. Оглянулась на меня и – на улицу. Слышу «Чик-чок!» Высовываю голову, а она – на кузове машины, на трюме машина закреплена. При- щёлкиваю тихонько языком, вроде «Цып-цып»… Она посмотрела на меня. Потом шмыгнула куда-то и вдруг откуда-то снизу из-под иллюминатора вынырнула. И опять на иллюминаторе качается. – Чик-чок? – мол, ты звал? – Не улетишь? – спрашиваю. – Чик-чок! – мол, что ты! Тут хорошо! И я поверил, что пичуга моя и вправду ручная, откуда только её крохотулю в океан унесло? Может унесло её из Японии на Курилы и металась она в поисках хозяина, пока не кину её ветер за тысячи штормовых миль к нам на палубу? Надо было как-то устраиваться в каюте вдвоём. Тесно? Нет, конечно. Тесно бывает не углами, а умами. Не будет нам с ней тесно. Протянул бечёвку меж- ду шкафом и полкой, лучину пристроил над столом поверх иллюминатора, кор- мушку-мыльницу повесил над умывальником рядом с зеркалом, крох насыпал. Лёг на кровать, поглядываю. На лучине посидела. Будто задумалась – голову склонила и смотрит в одну точку… На бечёвку перепрыгнула, пробежала по ней из конца в конец, покачалась. А как на кормушке оказалась – я прозевал. Слышу громко так «тук-тук!». Отодви- гаю ногой шторку – она долбит свое отражение в зеркале. Пришлось встать и часть зеркала, рядом с кормушкой, чёрной бумагой заклеить. А она – ничуть не боится, снуёт под рукой, мешает. Так мы и зажили. После завтрака уборщица Татьяна пришла – весёлая! – Батюшки! Кто это у тебя?! – Знакомтесь. – Батюшки! – Да не беспокойтесь! Если что – сам я убирать буду! – Разве я об этом? – обиделась Татьяна и только теперь порог переступила. – А чем же мы кормить-то будем? Так сразу и сказала: «Мы!» – На тараканов – как ястреб на куропатку! – Этого корма на десятерку хватит!.. Перед обедом Татьяна опять прибежала. Подаёт спичечный коробок через порог: – Пока уборку делала – наловила! Высыпать? – Ты что! – всполошился я. – На палубу сыпь! Татьяна не высыпала, а только коробок положила на палубу и приоткрыла.