Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

42 43 Виталий Маслов У Стивидорного ей да с бу... – закашлялась, аж зашлась кашлем продавщица, соображая второпях, уж не лишнее ли болтает?! – С букетиком! Ручка зазнобушкина – будто букетик из-под мышечки! Вместе с напарницей в соснячок утянулись. Жёнушка прикати- ла и ждет, знат, что к полной воде явятся: карбасок-то мужнин под угорышком об- сушен!.. Вот... Выходят это из лесу парочкой-то – будто молодешеньки-молоды!.. Вот ведь бесстыжи-то каки! У всех на глазах! Нет бы... А она, жёна-то законна-то, как вылетит на середку улицу – румпель в руках березовой! Дак не поверишь! Как кинется Камандруй-Камандруина проклятой бежать – свету не видит. А жён- ка – за им! Он – к лесу, она – за им! А румпель-то крепчашшой, старого дела – убить им можно! Камандруй обратно, она – за им! Дак не поверишь – под гору со стра- ху скочил!.. А напарница-то егова – будто и не касается, посиживает на карбасу на бортике да ножкой легохонько покачивает, веничком от комариков отмахивается! Складной встрять в разговор попытался: – Так кто, Камандруй или его приезжая жена – кто стекла бил? – Спроси чего-ле полегче – отвечу! – сердито отрезала продавщица, не сбав- ляя темпа. – Что ещё расскажу – не поверишь! Свистнула Камандруиха румпель под гору – не попала! Тогда Камандруй-то, пока в руках у жёнки бачины никакой нету, выполз наверх и сам под жёнкину мокру рукавицу шею подставил. Она его срамными словами уж так выкастила, так выкастила! Даже я, даже я не слыхива- ла, чтобы кто кого так. Но и это – не главно! Не поверишь! Камандруй-то – ника- кой он не Камандруй, а тряпка он, отымка, которой я от печи до хлева закоптелые чугунники с запаркой таскаю! Вот кто он! Стоит перед жёнушкой будто сироти- нушка: «Прости... Это она-а-а... Это она все... Не меня ведь первого сманила...» И– верь не верь – как начал он мужиков поименно выдавать: кто раньше его евонну напарницу в лес важивал! Как на духу! Всех! Вот ведь где беда-то! Вырвала бы язык! Потому что кому это надо – всё знать?! Польза-то кому от этого?! Подумай, това- рищ Складской, скольких мужиков он под монастырь подвел! Топить таких мало!.. Ваську рассказ продавщицын не удивил. И в милиции, и в инспеции уже хо- хотали над этой историей. И продавщица знала, что всё это милиции известно: звонили-то в Мезень по единственному телефону, из её ларька. А Складной – он себе на уме. Слушал невозмутимо. Потом молча повернулся и шагнул на улицу. Но отделаться от продавщицы не так-то просто было. Еще шагов с полсотни тараторила и семенила она рядом, как мелкая вихлявая бабенка, хотя была на самом деле велика, мощна, с твердокаменной осанкой. А фа- милии так ни одной и не назвала. Камандруй – прозвище невольно вылетело, дак без этого и нельзя, да к тому же известно, повторяем, было оно Складному. От ларька он пошёл неторопливо к избенке, стоявшей чуть на отшибе, на об- рыве. Когда-то в ней было сезонное рыбачье пристанище, а теперь жила вдова с двумя ребятишками, выехавшая недавно из какой-то верхней деревни. У избы имелось одно-единственное небольшое квадратное окно, однако примечательное: из него, как ни из какого другого окна на Морозилке, видно было все, что делается под горой возле реки. Хозяйка пол в комнате домывала. А в узких сенцах белые половицы ещё были заляпаны свежей красноватой грязью, наношенной на ногах явно из-под обрыва. – Здравствуйте! – строго и сердито сказал Складной, распахнув дверь. – У вас шумели? – Господи! – испуганно воскликнула женщина, тяжело разгибаясь. – Неужто успели наговорить? Ничегошеньки и не было. Зашли мужики бесприютные: «Дай кружку – бутылку распить». – «Не на улице, – отвечаю, – пить-то будете?» По- ставила на стол стакашки да селедину печену кислу: чем ещё-то у меня разжи- вешься... Тихо сели да мирно. А мне – и своя селедина осталась целехонька да еще от них кусок перепал – мне и любо. Своих ребятишек накормлю – опять день в сторону. – Женщина кивнула на семужью голову в тазике на полу. – Да одежон- ку и стирку принести посулили – снова нам прокорм. Не мудра моя изба, не мудра я сама – по мне и дородно. Не мне людей добрых отпугивать. Сидели они да говорили, миром да ладом. А всего-то у них принесено было четыре бутылки: разве это питье для двух-то мужиков?! Да ведь и не допили чет- верту-ту! Потом ещё мужик подошёл. Ну, этот-то уж и притянулся пьянехонек! Да давай он бузить! Да как выхватит ножик из ножон-то! Женщина вопросительно поглядела на Складного: мол, то ли говорит, что надо. А Складной смотрит мимо нее, будто не слушает. И она более спокойно про- должала: – Из моих-то, которы первы-то пришли, один-то мужик совсем мальчишечко мальчишечком, четырнадцать есть-нет... Я ишо наговаривала ему, чтобы не пил парничок лишного-то, да разве послушают! Ответил эдак с обидой: «Робить дак хоть за мужика, хоть за коня – четвертый год без выпряжки, а как выпить, дак «на тебе, дитятко, молочка!». Вот мальчишечко-то этот и увидел ножик. Да как закричит мне: «Уйди от греха!» Да как прыгнет через стол на пришлого-то! Выбил ножик да хлесь пришлого-то кровавой ладонью, да хлесь ишо раз! А мужик-от второё-т, вроде как командиром звали, который с парничком-то у мня пил, ска- зать стыдно, как нырнет с перепугу в окошко! – У женщины улыбка на сером лице сквозь морщины просветилась. – Но ведь сколь ни перетрусил, а бутылку-ту недопиту-ту с собой уташшил. И рама вылетела – просто на диво: все листки и подлистки на месте, ни один не разбился. Ведь съели бы комары без стекол-то... А парнишечку-то бедному ещё и попало от своего же старика кормового. «Знай, – ругается старик, – с кем пить! Хоть и дядя он тебе, да не ровня! Пусть ровню себе ищет!» Складной, стоявший до сих пор у распахнутой двери, властно перешагнул по- рог и пошёл грязными сапожищами по мокрому полу. А Васька опять со стороны из сеней поглядывать остался. Посреди комнаты Складной осмотрелся, невозму- тимо убедился, что следы на полу остались выразительные и сочные, уставился взглядом в хозяйку, словно убедиться желая, каков эффект. А та, как увидела первую грязную печать на полу да милицейский знак на шапке (прежде невидимый из-за низкой притолоки-ободверины), так и обмер- ла, поняла, что неспроста зашел этот важный большой мужик. И неотрывно, слов- но завороженная, стала смотреть, как несет он себя по чистому полу... Язык от- нялся, а в уме шептала: «Пронеси господи! Дай робят окол рыбаков да окол рыбы на ноги поднять!» Складной оперся руками о лавку под окном, окинул взглядом подгорье. Кар- баса – более десятка насчитал – в берег уткнулись в разных местах, и возле каж- дого – двое копошатся. Вода уже полнилась, и знал Складной, что через несколь- ко минут начнут рыбаки сниматься, чтобы, как только замрет течение, выметать дружно сети-поплавни поперек притихшей реки. Так что времени у Складного оставалось мало. Не оглядываясь, он молча и резко махнул рукой, приглашая хо- зяйку к окну, и, указав под гору, прямо вниз под собой, спросил: – Какой был с ножиком?