Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

332 333 Виталий Маслов Не пойди Анисья за Ивана новича – не пришлось ли бы и этим ехать в далекий казенный приют... И дети уже понимали это и ценить уже умели. За руки и за подол её держались. Пепа, из стар- ших, потом уж, через много лет, говаривала: «Как бы тяжко порой нам ни жилось, а уж хуже людей мы не хаживали. Прибегу, помню, с пожни. На одну ночь. В дев- ках еще. Так она всю мою одежду перестирает, высушит, к утру все опять будто новое. Заместо родной матери...» А ведь потом-то опять она одна, без хозяина, оставалась с детьми, уже со жма- евскими... Пришла Анисья ко Жмаеву во время для него не простое: жизнь поворачи- валась, давно уже поворачиваться начала, достаточно круто и не всегда для него понятно. Через какое-то время после того, как принуждены были австрийцы-старо- веры дом из Старческого бора вывезти, не в долгих после возвращения Жмаева с японской войны, вдруг объявлен был манифест: нате, староверы – и австрий- цы-поповцы и беспоповцы, – те же вам права, что и никонианам-еретикам! И закрутилось! Будто пружину в Жмаеве отпустили неосторожно! Разное приходилось слышать о нем – и похвальное, и хулу беспредельную. И печаталось о нем в свое время немало. Так, «Архангельские епархиальные ве- домости» с 1903 года и до скончания их, «епархиальных», редко в каком номере не касались Жмаева – своего идейного противника. Во многих номерах, с продол- жением, выступали с отчетами православные миссионеры, целые ватаги которых осаждали Сёмжу в те годы, воюя неотступно с сёмженскими раскольниками и их начетчиком Жмаевым. Живописна сама по себе была эта война, оставившая след не только в печати, но и в памяти людской. В самые большие дома, на обширные здешние повети созывали миссионеры приверженцев православия, раскладывали вдоль повети, посредине, на скамьях свои книги и приглашали «на беседу» Жма- ева – с его сторонниками и старопечатными книгами. Собиралось народу, с той стороны и другой, и на полу стоят, и на чурбаках, и на стульях вдоль стен, и на сто- лах, и даже под крышей между стропил, – кто участник, а кому концерт. Не только сёмжане, но и со всего уезда мезенцы и даже из губерний весьма неблизких рев- нители веры яростные. Анисья, тогда ещё не Жмаиха, тоже на сборищах бывала и книги свои от Назарушка несла, хотя, прямо скажем, голосу не подавала, без нее голосистых хватало. Тем более что в решающий миг всегда Жмаев на стрежне оказывался. Это про него рассказывают, мол, однажды вылетел он после «беседы» на взвоз, смахнул пот с лица, пожаловался удивленно: – Вот беда-то, до чего сейгод миссионеры зубатые приехали! Едва я один от семерых отъелся! А однажды, рассказывают, когда невмочь было Жмаеву в каком-то вопросе с многообразованными миссионерами совладать, ворвались на поветь мальчишки и не без чьей-то указки такой гвалт подняли! «Что вы, миссионеры, врете-то?! За- чем нашего Аввакума трясете?! Проверить ваши книги-то надо!» и полетела к чер- товой матери тягучая логика миссионерская! Для Жмаева же лишний шум – что водица мутная, он всю жизнь в спорах яростных. Такого вот Анисья его и знала, когда за него, за вдовца, пошла. Да и слыхивала о нем! И тоже – в его пользу... Мол, даже на пароходе, когда из Архангельска домой морем ехал, покоя ему миссионеры не дали: осадили дерз- кого на православную церковь хулителя, вызвали на палубу верхнюю: ответствуй! И вот он – безо всякой поддержки сёмженской – один у борта, а напротив, через трюм, столько народа – пароход набок... А ведь, сказывают, к концу беседы паро- ход-то – выпрямился! Как только пружина была отпущена, Жмаев забыл, кажется, обо всем, кроме той борьбы, которую вел и прежде, так сказать, в подполье. До семьи ли стало! В мановенье ока, как грибок, словно из-под земли выскочила, засверкала глав- кой-луковкой новенькая церковь старообрядческая. На самом высоком обрыве сёмженском. Миссионеры уверяли потом, что церковь эта была самой первой ста- рообрядческой церковью, построенной в России после объявления свободы веро- исповедания. Самой первой! Спрашиваю: на какие шиши строили?! Деньги немалые да сразу! От богатых единоверцев из центральной России дойти не успели бы – манифест-то в самую осеннюю распутицу был объявлен. «У самого Жмаева, – смеются, – в кармане – блоха на цепи, все богатство его – книги да кое-какие иконы! Не поп был, а начет- чик, ему и копейки ни от кого не полагалось. Не на жмаевских копейках церковь выросла – староверы сёмженские скинулись. У них, от вина и табака отгорожен- ных, деньжонки водились. Они и до этого всем миром друг другу настоящие хоро- мы строили!..» Добавлю от себя, что противники жмаевские писали, мол, и в ста- рую веру из православия люди переходили – чуть ли не за взятки... Но такое обвинение ещё со времен Алексея Михайловича стандартным стало, можно его встретить даже в таком прекрасном издании, как «Москва в ея прошлом и насто- ящем». И касалось оно не только Сёмжи, а и старообрядчества вообще. «Меньше надо вралей этих слушать и читать, – говорили по этому поводу в Сёмже, – пото- му что все можно вывернуть наизнанку!..» Когда о строительстве церкви старообрядческой всерьез заговорили, тогда здесь – не только шапка по кругу. Тут даже и не посыпались, но легли перед Жма- евым денежки: старик Анисим для этого дела полную чашку золота принес!» «Да ну? Полную чайную чашку?!» «Не чайную, а хлёбальную! Из каких суп всем застольем хлебали! Семьи у Анисима не было, хором для себя не строил, ничего для себя никогда не купил. А золото – от оленей: оленей стадо в тундре держал! Около стада в чуме и жил...» Да, стало с тех пор Жмаеву не до хозяйства собственного. А ведь кормить-то семью кто-то должен. Если раньше он только в отлучках бывал, пусть и длительных, то теперь редко его и дома видели. Едва сёмжинскую церковь закончил – в Койду ринулся, в ту самую, откуда и в которой – малы- гинский род знаменитый, чуть ли не самая древняя фамилия в Беломорье, если летописям верить. Койда, по сравнению с Сёмжей, село богатейшее было. И там за счет койдян ещё одну церковь старообрядческую Жмаев построил, да не абы как, а на фундаменте каменном!.. А ведь мало было храмы поставить, надо было ещё и службу наладить. Ради этого уже не он в Койду, а койдяне вслед Жмаеву в Сёмжу поехали, учиться... Правда, миссионеры утверждали как-то, что, мол, не времени недостаток, а нелюбовь койдян вынудила Жмаева срочно, ещё до освящения новой церкви, ретироваться в Сёмжу: мол, из-за его великой к женскому полу склонности. Мол, койдяне сказали: «Как начетчик ты нам нужен, а бабников своих хватает!» Более того, злые православные языки докладывали даже, мол, принялся Жмаев одной молодухе чудо показывать – золотую цепочку в шею вращивать, а та молодуха взяла да и забрюхатела... Но это все, повторяю, только из православных источ-