Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

318 319 Виталий Маслов Круговая порука – Не тюрьма страшна... Митька задумался, зажав рюмку пустую, и Михаил Маркович, видя, что Митька все более хмурится, спросил: – Ты о чем, Митя? – Я молчу, – поднял голову Митька. – Вот и спрашиваю: о чем? – Молчу – значит, ни о чем. – Ни о чем не молчат. Ни о чем говорить можно, а молчать ни о чем нельзя. – Вы, – Митька грустно обратился к Буторе, – может, и правы. Кто кем в го- роде стал, с каким лицом сюда является, и от того зависит, кто кем отсюда уезжал... Может, вы и правы. Вскинул голову, в глазах едва ли не слезы: – Но как здесь-то быть?! Сейчас-то! Говорил один умный человек (тут Мить- ка приумолк и голову склонил), что сейчас жизнь в Шестьденьговой Щелье – как прибылая вода. Разве можно дать ей обратно вниз повернуть?.. Неужто смотреть спокойно, как эти приезжие, хорошие и худые, нашу самую надежную сваю ру- бят? Оглядываться? Нет. Воевать... Самим! – Только на себя, только на себя надея! – согласно кивнул Анисим. – Да пейте вы, мужики. Ты-то, Митрей, пил бы, в тебя много войдет! Не убыват из бутыл- ки-то... А бывало, мы не из бутылок, а уж чтобы не меньше чем четверть на столе... – Бывало?! – Бутора нагнулся и тут же бутыль трехлитровую на стол взгро- моздил. – Бывало-то, плясала, и шапка набекрень! – Ух-ма! – Анисимко смутился. – Я ведь – к слову. Прежде-то – поболе и на- роду. А ты, Митя, что-то совсем не азартной насчет этого! – Весь азарт – на браконьеров, – почти пропел Бутора. – Досуг ли? – А что? Смех смехом, а может, вы и правы! Хоть какой-то, да все-таки смысл в жизни! – ответил Митька. – Я не смеюсь! И у меня есть о чем здесь душе болеть, Дмитрий Матвеевич. Вся лучшая жизнь тут... У! Похожено по путинам! У! Мужики в Канин ходили только навагу промышлять, а я и избы рубил, и печи клал, и колодцами занимал- ся: копать не копал, а срубы спускал. И чего только не делал! У! Я, брат, после во- йны отсюда сперва по раненью уехал. А после... Мне строить руки чешутся, а здесь к тому времени забыли, чем стружка пахнет. Зато теперь... Я бы ещё построил! Только бы новое руководство строить не раздумало. И не вовремя ты убегаешь во свою тюрьму, столь не вовремя! – Не на мне клином! Валюха-комсорг остается. Герман... Горяха в комсомол вступит. Анисимко довольнехонек: помянул Горяху Митька – что по сердцу теплой ладошкой дедка погладил. – А! Что – нынешний комсомол! – Бутора пренебрежительно рукой махнул. И тут же – будто помолодел: – Знаешь при нас какой был комсомол! Скажут: «Надо!» Обежишь по домам, и все, как один, выйдут! Воскресник, субботник – пожалуйста. Хоть в среду, хоть во вторник! А работать! Как-то правленье без дров замерзало, крикнули: «Комсомол!», дак сколько топорищ напополам! – Завидую, – сказал Митька, оттопырив губу и сощурившись. – А вы разве не можете так?! – воскликнул Бутора. – А мы разве – не так? – Митька наконец ухмыльнулся. – Только зачем то- порища-то ломать? Да и машина нынешняя дороже: вот стогометатель придет!.. Мало в колхозе комсомольцев, но разве в страду есть хоть один не на пожне? Толь- ко нынче такого, как у вас, скопу нету. – Зато неспешности много, – вздохнул Бутора. – Зауми много. – Думаем! Разве плохо? Разве нельзя? – Если каждый по-своему думать начнет, запалу не будет! – Не всегда и нужен! Бикфордов шнур хорош, когда рушить. Сейчас надо нормальный живой огонь, чтоб не обжигались люди и чтобы не холодно! – А насчет тех дров-топорищ... Гонить нать было председателя, а не топорища ломать, – сказал Михайло. – Так ' о чучело. Разори вконец колхоз, дак ему, думашь, худо? Наоборот! Через год-два будет кивать: по сравненью с тем-то годом вон как выросли! Митьке все теплее и радостнее становилось, хотя много ли, кажется, и выпил. И чувство благодарное вдруг – чуть не до слез: «Вчера пенял я, сегодня пенял, что вот – как приехал один, так один и уеду. А они не только что я делал, но и то, чем отец мой был,все помнили. И за столько лет меня – первого – своим признали! Меня-то... Потюремщика...» Питья из бутылки почти не убывало. Столь малы рюмки – и нашлись же у кого-то такие! Стекло синее, толстое, ободочками. У Михайловой рюмки ножка в двух местах белилами склеена, и вдоль ножки что-то для прочности подвязано – не то лучинка, не то проволока. Бутора к Митьке: – Ваши-то хоть упирались, когда вас рушили? – Нет. У нас проще. Понаехали: «Объединяться!» Бабы им: «Подождать бы, пока мужики с путины вынутся». – «А чего, – улыбаются, – ждать? Ничего ж у вас не изменится, только председатель будет не председателем, а бригадиром назы- ваться!» Ну, коль так, бабы и махнули руками. Но учтите, если б не мы, и Фокин здесь не уперся бы так! – Краснухи-то ваши хоть косит кто? – Не! Девятый год не косят. От краснух – лишь лоскутки остались. Какая-то нечисть – твердая, черноголоваяя – со всех сторон обступила и давит. Раньше на бросовых рассохах росла, теперь выползла... Не устоит краснуха без людей... Я думал просить Фокина: прибери к рукам! Хочешь – телят в Дресву на откорм, хочешь – сено сюда! И сам он проговорился: катера, баржи есть, разве. Мезенская губа теперь – помеха?! Может, вы, старики, подскажете кому надо? – Николая упустили... – вздохнул Бутора. – Молоть прежде времени не будем, – сказал Михаил. – А ведь и вправду ты, Митюха, – хороший человек. – Обтер ладонью губу, обтер подбородок, а потом, не стесняясь, глаза. – Отец-то теперь и то редко таких сыновей имеет. А земля­ мати... Охо-хо!.. Запомню, Митя. Запомним мы! Только торопиться не нать! – Десять же лет! Зарастает же! – Обдумать надо, – Бутора спокойствием своим на место все ставил. – Считать. – Да считал Фокин! Он краснуху-то на анализ отправлял! Но старики о том больше говорить не стали, Анисим первый о другом речь завел. – Да там-то, в казенном доме, сам-то себя береги! – попросил Анисим. – До- бавки не заробь... Да не тяни там долго-то. Не тяни... Ты, если невмоготу, сам с со- бой спорь! С самим собой! Я ждать тебя буду, приди на могилу-то...