Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

300 301 Виталий Маслов Круговая порука Схоронили Типу на следующий день утром. К Устьевой Корге милиция от- правилась сразу после похорон, Германа с собой взяла. Той же водой и бригада уехала. Глядя с вышки, как люди к карбасам идут, Валюху Митька увидел: от мед- пункта с белым чемоданчиком, в фуфайке под угор шла. Куда уехала, в какой кар- бас села – с вышки этого не увидишь. А может – с милицией? После устья милиционеры опять пошли к Опариным. А Митька подумал сперва, что к нему идут. Они и вправду остановились у Харьезиного угла и все трое головы к Митькиному открытому окну повернули: – Воронин! У нас вопросов пока не возникло, заходить не будем. Подписка о невыезде сохраняет силу. Ждите вызова в Мезень, скоро. Как понял? Перехожу на прием! – Ясно понял, – глухо отозвался Митька, так и не показавшись. 45 У Опариных было людно и говорко. – Проходите, пожалуйста! – встретил в дверях высокий интеллигентный мужчина, и в комнатах сразу приумолкли. Тут были только одни мужчины: сиде- ли на лавках у окон, и во второй комнате чьи-то сапоги виднелись. Лишь у печи неслышно суетилась присгорбившаяся невысокая старуха в черном. –С этими вы знакомы, – показал на лавку все тот же мужчина. –А это – сестра хозяйки Таисья Фокична. Если знакомы с Михаилом Марковичем, хромым, – его жена. Они занимают вторую половину этого дома, через стену. Справа от двери на кровати застонала и, опираясь, села опухшая, вроде даже оплывшая старуха. Именно старуха, а не пожилая женщина. – А это – мать потерпевшего. Не родная. Анисья Фокична. – Благодарим! – ответил следователь – Мы прошлый раз видели всех! Сей- час надо побеседовать с хозяйкой. Если не возражаете, оставьте, пожалуйста, нас на несколько минут. – Если необходимо... – Мужчина вопросительно посмотрел на остальных. А следователь уже обратился к Анисье Фокичне: – Не можете ли вы, – извините нас, пожалуйста, – вспомнить, во сколько вы, примерно хотя б, пошли в прислон за ягодами. Одну минутку, пожалуйста. И, оглянувшись к лавке, дал понять, что ждет, когда все уйдут. И отодвинулся от двери, чтобы выходу не мешать. Сел на освободившуюся лавку, блокнот на подоконник. Таисья суетливо в горницу просеменила, заслонкой там хлопнула, в избу вер- нулась, в печь заглянула: – Ты, Аниса, не прокарауль без меня печку-то. Сожгем – чем кормить? – А вы можете остаться! – разрешил следователь. Таисья не ответила, в запечье скрылась и занавеску задернула. – Дак... – прошептала Анисья. – Дак немножко разве поболе, чем полводы было прибылой. Они-то в полводы полетели, убивцы, а я ишо – цаю чашку... – Стрельбу вы слышали? – Как не слышала... Давно уж в избу воротиласе. Потемни ведь трахнуло-то, совсем тёмно... – Вот ведь беда-то! Человека-то какого в деревню приняли! Арестанта! – до- неслось из запечья. (Если Анисья говорила напевно, слезливо, то эта, из-за печ- ки, отрывиста и суха в слове.) – на Майских чуть моёго старика не порешил, в нашем же вот дворе! Управы не найдут?! Неужли и после этого по земли хо- дить оставят? – А что, Анисья Фокична, ничего плохого не замечалось за ним в бригаде? – спросил следователь. – Так-то нет... Сперва устроил обкос, доцерь хотели у меня откосить, а потом... Ему ведь недосуг все, у моря бегал. А то – цитал... Доциталсе, с ума и сошел. – Жила-была семужка? Анисья не поняла: – Цего? – Такую не читал? – Не знаю цего, того не знаю. Одну было дал – всема вслух. И сказали ему: «Не давай боле!» – Отчего не давать? – Наревелисе все... Будто сам кто-то все вытерпел... Харьеза перва заплакала: «Тепере помирать, говорит, можно». – Помирать? Анисья сползла с кровати, побрела к умывальнику лицо сполоснуть: – Не обидно и помереть тeпepe. Нашелся где-то вот мужик да и пожалел. Ведь в самой-то нашей няше солнышко увидено. Наревелисе до сытоцька. – Что читали-то? – А не знаю... И откуль этот убивец берет-то все тако. – Еще вопрос. Потерпевший, приезжая сюда, останавливался не у вас жить, а в том же доме, где Воронин... – Кто? – Дмитрий Воронин. Не было ли меж ними счетов каких? Анисья Фокична задумалась, двумя ладонями по лицу провела, потом слабо, но решительно рукой махнула: – Каки сцеты... Антип-то с малых лет у Харьезы. Сама-то она век одна... Вышла было, да мужицонко-то немудряшшо попало, помер. И девчушецька ро- жалась, да тоже до году не дожила... Други-то ведь, кто без детей, разве чужих любят... А эта... Был ли в деревни хоть один босоногой, которому бы она сопель- ки не вытерла?.. Ягоды несет – перед кажинным короб с руки спустит... Типу-ту и прибрала... А Типа уехал – этого поселенного обприютила. Каки уж тут сцеты... А когда я воротиласе из Зарецья-то, нать у других время спросить, у костра были. – Так в лесу никого и не встретили вы? – Кто мы-то? – Вы сами, Анисья Фокична. – Не видала. Когда они уходили, черная бабка Таисья из-за печки выглянула, проводила задумчиво, слова не проронила. На улице на мостках гости, подпирая огород, ждали, когда же можно в дом вернуться. 46 К самому концу августа снова распогодилось. Моряков, вернувшихся с «Ла- худры», на сенокос отправили. Доярки – на дальних пастбищах. Теперь не толь- ко Текуса, а все там ночуют: доят, днем косят траву для подкормки, снова доят.