Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

296 297 Виталий Маслов Круговая порука какая нужда под такую погоду не гонит. Так Матюшиха со своим провожатым ни с чем и воротились. А в Мезени уж вызов на телефон лежит. И сын сказал: «Не езди. Скоро самого привезут». Митька ждал милицию около правления. Сказали, что летят, вот и пошёл к правлению, не встречать же идти. Но и сидеть вот так на угоре, зная, что на тебя поглядывают изо всех окошек, – мало приятного. Первый самолет зашел на посадку, казалось – вот-вот появятся. Но все две- надцать пассажиров к Опариным отправились. Типиного брата узнал, Валю Воронина узнал. Милиции не было. Пошел в бухгалтерию, набрал Мезень, отдел перевозок: – Милиция в Шестьденьгову не улетела? – А-а! Ты-ы! – ответили перевозки, по голосу Митьку узнали. – Дождаться не можешь? И трубку Мезень бросила. Митька ту сторону тоже узнал: не одна бутылка в свое время вместях выпита. Все больше чувство какое-то странное, растерянность – не растерянность и удивление – не удивление, Митьку беспокоило. Поначалу, когда торопились с Новинки в деревню, казалось, что его схватят сразу же, свяжут, как убийцу, и под замок посадят. А получилось – вроде бы и не нужен он никому. Только пришёл Бу- тора в медпункт, куда Митька с Германом Типу принесли, и, не взглянув в глаза, подписку о невыезде из Шестьденьговой Щельи взял от обоих. И велел дробовик в правление принести... И вот – опять: самолет сел, а милиция не появилась. Герману все-таки полегче: хоть и под дождем, а все-таки по делу ездил – пока- зывал Осе и Таранину, где патронташ и лузец лежали, к малиннику сводил. Оказалось, что не совсем зря гноилась горбуша, в лузце мешочек с икрой крас- ной нашли. Только ведь горбуша-то с икрой к середине августа – уже редкость... Патроны в патронташе были заряжены не дробью, а сечкой – крупно-ру- бленым некатаным свинцом. Оттого и разодрало Типу. А зачем Типа брал ружье с такими зарядами – кто теперь скажет? Типа ни гусей, ни уток домой не при- носил. На следующем самолете, и часу после первого не прошло, милиция наконец прилетела: милиционер, следователь, инспектор розыска. Со всеми тремя Митька был знаком, но знакомился с ними нельзя сказать что лучшим образом. И эти трое сперва к Опариным прошли, а потом уж мимо Митьки – в правление. А чуть по- годя бухгалтерша с крылечка спустилась и сказала тихонько, что велено Митьке в клуб идти. С час ждал, пока показались. Осип Васильевич с ними. Поприветствовали Митьку молча. Митька тоже кивнул. – Покурите поблизости! – сказали Митьке. И ещё, наверное, с час ждал он, сидя на угоре, теперь уже напротив клуба. Хоть бы единая живая душа подошла... Долго толкуют милиционеры с Осипом Васильевичем... И вот на крыльцо все вышли. И Митька подумал, что теперь – его очередь. Но тут целая толпа на деревне показалась – все, кто к Опариным на похороны прилетел. Шествовала толпа молча, а в клубе скрылись – сразу шумно стало. Потом в клуб прошли Таранин с Быкиным. «Надолго!» – решил Митька и опять на реку уставился, сперва шуму клубного пытаясь не замечать, а потом и вправду не замечая. ...Так вот, за прошедшие после беды дни лишь двое на вышку к нему и подня- лись – заозерец пытался рассказами о плавании развлечь да Евлампий консервов и хлеба принес, узнал от кого-то, что Харьеза не только кормить, но и видеть не хо- тела Митьку более. Да известил заодно Евлампий, что с колхозом рассчитался, в лесхоз устроился. С заозерцем самому не хотелось говорить, ещё не отошел было, а Евлаха как- то очень уж скоренько смотался, потоптался у порога, на шаг не прошел. «Боится репутацию подмочить», – подумал Митька с обидой Он уверен был, что если б не помер Фокин, все пошло бы как-то иначе. Не проще для Митьки и не легче, в смысле расплаты, но он представить тогда мог бы, кто как отнесется к беде, кто с какой стороны плевать на него стал бы. Читать пытался, но возьмет – и забудет, какую книгу взял. И ни разу за два дня не видел, чтобы Валюха по улице прошла. Хотя не едино- утробный, и даже не от одного отца Типа, а все-таки братом числится. Текуса проходила. Идет медленно-медленно: юбка черная, платок черный... Глаз не подняла на окна. Чувство горести, тяжести – что матери опять сердце треплет, – все это было. А вот раскаяния, сожаления – Митька даже подумал об этом, и подумал равнодушно – не было. И страха за будущее тоже не было: ясно, что посадят. Но ведь за дело. «Но тот-то не сволочь ли? Трубку телефонную бросил! – думал Митька, ожи- дая на угоре своей очереди. – Раскатилась весть по городу, насчет этого у нас связь работает!» И странно. Если раньше, что б ни случилось, к пересудам он относился без ин- тереса, сейчас его даже отсюда, издали, эти пересуды волновали. А в клубе – шум временами чуть не в крик переходил. На один миг это дошло до Митькиного сознания, и снова – будто нету ни клуба, ни его крикливых посе­ тителей. – Здравствуй! – тихо раздалось сзади. И столь это было для Митьки неожи- данно, что он вздрогнул. Но не обернулся. Голос узнал, но не обернулся. – Чего испугался? Оказывается, Валя Воронин в клуб не ушел. «Братан! Сперва обнюхал все, а уж потом обо мне вспомнил», – подумалМить- ка и тут же сам над собой посмеялся: «Про родственничков заговорил! Каково ты ему прогулку под конвоем устроил... А он-то – разболтал всем, баба слободская!» Валентин обошел скамейку, сел с краю: – Довыламывался... Муха на велосипеде! Митька молчал. – Ты думал, Типа – он так себе человек? Все начальство евонно, и друзья на- чальства, и Типины друзья прилетели! Характеристик – пуд! Час читать – не пе­ речитать. Не наши с тобой характеристики, Типе хоть орден посмертно давай. Да ещё с собой привезли следователя ли, защитника ли – адвокат! А в Архангель­ ске – до самого верху все поднято из-за Типы. Думаешь, на мезенских прокуроров не подействует? Митька усмехнулся зло. Глаза прищурил и взгляд ещё глубже, невидяще в воду шестьденьговскую погрузил. – От всего хотел ты нас отпихнуть, все заграбастать! – Валя говорил тихо, с укором, но примирительно. – Будто только ты о будущем думаешь.