Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

290 291 Виталий Маслов Круговая порука в двадцати, где ёрники редеют, ещё один свежий сворот увидел. На этот раз влево, прочь от обрыва. И это место проверить хотелось, и уже нагнулся, чтобы ползти по тропе к тому месту, но в последний момент отдумал: «Если вдруг заметит меня, то пока ползу, ничего не видя кругом, он черт знает куда удрать успеет! Улизнет через болото – и митькой звали!» Спустился на лайду через прислон – и в открытую к Герману побежал. Зашевелилось в заплестке. Герман переполз через бревна и заковылял торо- пливо Митьке навстречу: ногу отсидел. – Недалеко! На угоре притаился! – вполголоса крикнул Митька. – Дай мази, а то не могу больше! Я поползу ёрами по тропе, не поднимая головы, а ты следить из лесу будешь. Как он выскочит, кричи! Побегу следом! А ты – от леса, от речки отсекай! Наперерез! Поднимаясь, привернули к малиннику. Корга одной стороной обрывается к морю, на север, а другая, лесистая сторона сразу от обрыва круто спускается к лайде, к югу. На этом-то южном склоне, защищенный от холодных ветров, и при- ютился малинник Анисьи Фокичны... Торопливо, с какой-то непонятной настойчивостью и целеустремленностью, не жалея времени, раздвигал Митька колючие ветки. И не отворачивался, не зажи­ мался от смердящего запаха, а наоборот – ноздриМитькины раздувались навстречу этой вони, как раздуваются у быка-производителя, когда приближается тот к про­ литой коровьей крови. И не столько, кажется, сам Митька шел, сколько Германа за собой тащил. И наконец, как пловец, широким движением раздвинул последние кусты и нагнулся, навис над сваленной, набросанной через кусты рыбой. – Гляди! – прохрипел он, обернувшись к Герману, и Герман никогда ещёМить- ку таким не видел: лицо серо-зеленое и в глубоких морщинах, вытянувшиеся раскосые глаза, перекошенная и прикушенная нижняя губа, вспухшие и посинев- шие надбровья. Был перед Германом не Митька, которого он знал, а другой – лет за сорок – мужик, исступленный, почти безумный, и показалось, что только непо- нятные силы, самомуМитьке неподвластные, сдерживали его от полного безумия. Не знал Герман, что в тот момент не рыбу загубленную видел перед собой Митька, а нечто гораздо большее и, возможно, самого себя за много лет, и что все Митькины синяки бывшие, а может быть, и будущие пронзили и сковали его сво- ею болью. – Его... – прошептал он. – Его! Сюда же! Отвернулся от рыбы, пригнулся и, не оглядываясь на Германа, широкими упругими прыжками метнулся наверх. В тропу в ёрниках нырнул с ходу – аж сучья затрещали. Пополз было, но вдруг не выдержал, подкинуло его с земли – и побежал! Но в конце ёрника, куда прошлый раз сползать метил, снова упал в тропу. И тут Герман засвистел пронзительно. Вскинулся Митька. А браконьер, четко видимый на бледно-синем закате, мелькает над обрывом, к той самой траншее уходя, по которой Митька от леса к морю добирался сегодня. Метнулся Митька вслед, но что-то вдруг как бы отдер- нуло его, глянул назад и прыгнул в тот самый сворот темно-зеленый, куда раньше доползти хотел. Так вот что вернуться его заставило! Патронташ! Патронташ, прикрытый не- брежно старым лузцом. – Ружья берегись! – крикнул Митька Герману, снова устремляясь вдогонку. И ещё громче: – Сто-о-ой! Ни комаров, ни кустов не существовало больше для Митьки. Разглядел, что пригнувшийся браконьер был высок, а по тому, куда бежал (не побежалже прямо к лесу, где Лебяжье озерко по дороге!), видно было, что знает, куда удирать, со- бака! «Может уйти! – подумал Митька в отчаянье. – Нырнет в бугры – где в по­ темках найдешь?! Но главное – в лес бы не упустить!» Крикнул как можно громче: – Наперерез, Гера! Отсекай от леса! Но подворачивать влево убегавший вроде и не думал, бежал напрямую к той ляге, в которую траншея падала. Перед тем как в лягу прыгнуть, оглянулся. Не- торопливо, несуетливо. И Митька это заметил. И еще заметил, как во вскинутых перед прыжком руках ружье мелькнуло отраженным светом. «Не посмеет!» – мелькнула вроде ободряющая, но и предательская мысль. Потому предательская, что о возможном выстреле Митька все-таки подумал. В том месте, откуда браконьер в лягу прыгнул, Митька замер. И услышал – сыплются в лягу комья уже с другой стороны. Прыгнул тоже, полетел вниз, наты- каясь в темноте на кусты, на дне попал в трясину по пояс. Но успел заметить, что браконьер из ляги выскакивал уже без ружья. Цепляясь за ивняжины, вытащил себя на твердь, стряхнул огрузшие сапоги и, пользуясь тем, что здесь, в ляге, раскрытой к морю, отсветы от воды позволя- ли видеть все довольно четко, кинулся искать ружье. И нашел тут же, где сапоги бросил: наступил на гнилую, лежащую на земле березку, та сломалась, и нога сама ощутила гладкий ствол. Схватил ружье: – Стой! Вылетел наверх, почти не помня себя и задыхаясь, и едва вылетел, едва взгляд по-над обрывом кинул, – испугался, что упустил – нет над обрывом никого. Но слева по болоту зашуршало, едва замер в растерянности, и мало того – явно что-то замаячило темное и вроде бы даже поближе стало. Ясно было, что тот по- вернул к лесу, но не прямо, а наискосок, боялся перехвата Германова. – Стой, паразит! – Митька кричал не только тому, за кем гнался, но и Герману о себе знать давал. – Застрелю, если не станешь! Стой! Расстояние заметно сокращалось – все-таки легче без сапог, но и лес, спаси- тельный для браконьера, был уже совсем близко. – Ну и черт с тобой! – крикнул Митька. – Ну и!.. Он резко остановился и наугад – уже и мушки у ружья не разглядеть было – выпалил тем, что в ружье заряжено, оно могло быть и вообще пустое. Один курок нажал и второй – сразу же. И, кажется, не успел ещё второй ствол грохнуть – крик, пронзительный, хри- плый, враз отрезвил: – А-а!.. Знакомый голос. Типа кричал. Герман к нему в одно время с Митькой подбежал. Типа храпел, ткнувшись в болотину лицом, сунув под живот руку и выкинув другую вперед. – Достукался, – тоскливо сказал Митька, переворачивая его, и сказано это было так, что Герман не понял, о ком он, кто достукался, Типа или Митька.