Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

268 269 Виталий Маслов Круговая порука Не впервые Быкин в деревне, дорогу показывать не надо, и Фокин с Афанасием Фёдоровичем приотстали, не торопятся. – Ты, парень, загнул с наемниками-то, – примирительно сказал Афанасий Фёдорович. – Когда-то придется своим именем назвать. – Но какая же тут эксплуатация? Ведь плавсостав у тебя получает даже луч- ше, чем на гословских судах. – Дела не меняет... А мою сторожкость пойми. Тебе кажется, что все отлич- но, прочно. А прочно ли? Да, мы здесь удержались... Но разве не видишь: в стра- не жизнь резко улучшается, уровень её все выше. Для того чтобы удержаться здесь и дальше, мы должны такой создавать подпор, чтоб у нас не ниже, чем кругом, а выше! Но, Фёдорович, чтобы плотину эту возвести и наращивать – ладошками земли не наносишь, техника нужна! Техника! И глаз. Иначе – на- ступит момент, и покатится все снова к чертовой матери! Стремительней, чем раньше, рушилось – уровень другой!.. Потому вот терплю иной раз того, кого терпеть не могу. Ради трактора, ради автопогрузчика, ради корчевателя... По- тому вот нам и надо как никогда сторожкими быть. Чтобы, когда потребует­ ся, все местные, здешние наши опоры в плотину легли, обсохнуть нашей реке не дали... Подходит время: они, здешние, могут, уже могут стать нашей гаран- тией! Возьми позапрошлый год. Да, в Атлантику кто ходил, озолотились, два плана! Но и здесь семги вместо ста центнеров сдали шестьсот – это ли не опо- ра? А уже после этого – цены приемные на семгу повысили, ещё крепче опора стала! Как её не беречь! А к зиме в том же году – навага. Да столько! Старухи не признавали рыбы, кроме как от своих рук – печку затопят, чугунок греть­ ся сунут, а сами – с удой на лед: чугунок ещё не вскипел, а она уже трепущую рыбу тащит... Бригада на наваге не хуже, чем на семге, заработала. Конечно, навага не столь постоянна, как семга, но разве её со счета сбросишь! И скот на- конец-то доходным стал. А птицеферма? Вот только селедку сейгод упустили... Так сужу: который от дальнего моря заработок – это на масло, а на хлеб – здесь! И хлеб этот, гарантию нашу, мы должны беречь. Вот отчего, дорогой Афанасий Фёдорович, люб ты мне со своей инспекцией, объективно мы вместе. Но и тут опять – в кадры упирается. И опять к тому же Митьке подходим. Ты не заме- тил, что он на отца похож? Ты ведь бывал с Матвеем на путинах? Годов-то ему тогда было с Митькино... – Да, с Матюгой плавал я. Похож! – вздохнул Афанасий Фёдорович. – Но тот – умен, спокоен был, марку бригадирскую и колхозную держал. А Митька хоть ростом отца перемахал, а в этом – далеко ему. Будто его трясет! – Затрясет... Мы-то мужали – линия тогда была постоянная, худая или хоро- шая, но постоянная, одна, и мы в нее верили. А Митькиной ровне что досталось? Учили их одному, вдалбливали, а потом – обс! – и выбили почву из-под ног! Всег- да ли оправданы были перемены? Под нами – старого, можно сказать, поколе- нья – и то земля одно время шаталась. А на него, молодого, ещё и это дурацкое выживание из деревни. И опять крепче-то всего тряхнуло его же! У него внутри, может, сплошь рана – тронуть нельзя. – Кадр?! – Афанасий Фёдорович вроде бы усмехнулся. Фокина передернуло, но сдержал себя, а оглянувшись на собеседника и встре- тившись взглядом, совсем отошел: понял, что Афанасий сразу о чем-то о многом думал. Ответил серьезно: – Да, кадр. Вздохнул тяжело – оттого что на старую тему выходил. – Кадр. Тепло, жизнь в Шестьденьговой Щелье удерживают три двери: ка- дры, земля со скотом, река. – А тральщик? – Ну, четыре. Но все они, все четыре, – в одну сторону открываются. И пер- вая самая, самая внутренняя – кадры. Если пихнет жизнь так, что эта распахнет- ся, – остальные уже не удержат. Не смейся, Афанасий. Тыщу раз передумано... Послала-нет она деньги-то? Да, кстати, что-то ещё этот, в бухгалтерию, приехал? – Улыбается, что у вас помногу зарабатывают. – Значит, несерьезно. Следующий самолет сел – гости ещё и пообедать не успели. Бутылка у Афа- насия Фёдоровича так и осталась под подушкой киснуть. Провожая Якова Ивановича (Быкин ещё остался), Фокин спросил возле са- молета: – Как там, дадут нам чего по заявкам-то? Яков Иванович поставил одну ногу в самолет (самолеты маленькие в Шесть- деньгову Щелью ходят, трап не нужен), ответил, наморщив лоб: – Видно будет. Поинтересуюсь. Вот на собрание прилетим... Одним рейсом с Яковом Ивановичем улетал Валя Воронин. Чувствовал он себя прескверно – будто после глубокой, с беспамятьем, пьяни. На свет не глядел бы. И не знал, да и знать вроде не хотелось, отчего оно сегодня такое – это самое настроение... Пусть и давно они не встречались с Митькой, но до сих пор, когда хотелось вспомнить что-нибудь светлое в жизни, казалось Валентину самым свет- лым детство свое, а в нем – дружба с Митькой. Хотел к Фокину Николаю Николаевичу подойти попрощаться – не чужой все-таки человек. И извиниться бы. Не за рыбу – Валя и сейчас увозил с собой две рыбины, а за вчерашнюю болтовню на угоре. Шагнул уже было к председателю, да тот вроде бы отвернулся, заметив, и желание Валино доброе обернулось горе- чью. Рядом Типа стоял, но с ним говорить как-то не о чем было и не хотелось, язык не ворочался. – Когда к жене? – спросил Типа. – Видно будет. Сперва – пропуск и попутье в Крутую Дресву, домой... Сетки есть. Темного бы времени побольше. – Это кому не улетать, те пусть темное время ждут! – огрызнулся неожиданно Типа. – А у нас – отпуск, ждать некогда! 35 С Козьяковым встретились в бухгалтерии. – Жалоба поступила. Что пенсионер у вас заработал за месяц... – улыбнулся он и протянул записную книжку. – Вот, полюбуйтесь! – Все верно, – невольно улыбнулся и Фокин. – Беззаконно деньгами не рас- поряжаемся. Козьяков книжку спрятал (Фокин так и не заглянул в нее) и рассмеялся до- бродушно: – Да я уж видел, как вы распоряжаетесь! При мне бухгалтер с переводом на почту бегала!