Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

264 265 Виталий Маслов Круговая порука – Ох уж эта «Лахудра»! – протянул Быкин. – Одно названьице чего стоит... – Не мы имя давали! – отрезал Фокин и ответил вместо Афанасия Фёдо- ровича: – Двадцать шесть!.. А сколько на судне колхозников наших? Девять! Моторист, электрик, мастер лова, матросы! Всё! В комсоставе – ни одного кол- хозника. И в среднем по Рыбакколхозсоюзу только треть плавсостава – колхоз- ники. Треть! Мы имеем от судна вон какие доходы, а наемным что, кроме зарпла- ты? Что они имеют от чистых наших тысяч? Вот старики и спрашивают меня, и не в первый раз: «А не батраковли мы, Николаюшко, держим?!» Если бы твое руководство, – повернулся к Якову Ивановичу, – имело нелюбовь, оно бы давно во все колокола гудело! Можешь это передать ему, а можешь и не передавать, он знает меня и знает, за что я на него! Он наверху был всегда – как бы жизнь ни по- ворачивалась. И когда миллионы огребаем – наверху, и когда Крутую Дресву, Сояну, Сёмжу закрыть решили – тоже наверху был, тоже, как живчик, метался деловито. Когда Крутую Дресву с Мезенью слили, суда дресвянские с радостью ухва- тил, а о Крутой Дресве и не вспомнил: куда ей без этих судов деваться?! Оставил без куска хлеба и не воздохнул... Он, конечно, не главный в этом деле (взгляд фо- кинский на Быкина пал), он, конечно, к этому делу лишь походя руку приложил, но походя – ещё безответственней! Да, он – живой... Не зря про него писали – как ртуть живой! Точно – как ртуть! Вытряхни из градусника и возьми! Возьми его голыми руками!.. И дойди дело до новой беды – он все равно на высоте останется. – Так и накликать беду можно, – заметил Быкин. – Невелика нам цена, если думаем, что беды наши от карканья, – отрезал Фо- кин тихо, но твердо, почти грубовато. – Стоп! – Быкин наконец тоже не стерпел. – Можешь на колхозников кри- чать, понукать, но не нас! Жалобы есть. С людьми, ни с чьим мнением не считае- тесь! Резок! Кроме того... Быкин обуздал себя, понимал, что докричаться до чего угодно можно. – Кроме того. Снова спрашиваю, почему за столько лет не можете помощника себе подобрать? Или не хотите? Вам же легче бы стало... Мы можем предложить. – Прямей! С того дня, как меня в Щелью кинули, у кого-то что-то чешется. Не надо мне со стороны. – Но ты и сам со стороны... – Сколько можно этим тыкать?! – Фокин руки в карманы сунул, а на лбу – синяя жила наискосок, и узлы на ней, явные узлы, выступили. – Время сменилось. Теперь для всего: для заместителя, для замены – собственное шестьденьговское собрание есть! У нас – колхоз! Колхо-оз! Быкин не выдержал, вскочил. Но не успели схватиться. Из бухгалтерии, из-за спины Фокина, в дверь, за- пертую и приставленную скамьей, громко постучали: – Николаевич! Почту принесли! Побоялась почтарь-то к вам зайти, говорит, не прибили бы под горячу руку! Дать ле? – Давай! В щели, между двумя створками двери, показался конверт. – Вот, Николай Николаевич... И вот еще! Фокин конверты принял. То, что «вот», отодвинул в сторону сразу, а то, что «и вот еще», – тоненький конверт с авиационной лесенкой по краям – подержал между ладоней, будто погладил ласково, улыбнулся широко, хотя и видно было, что не хотелось ему улыбку сейчас показывать. На стол конверт положил и лицо к собеседникам поднял. Афанасий Фёдорович встал, подошёл к председателеву столу. И получи- лось: Фокин – за столом; Афанасий Фёдорович – перед ним; слева от Афанасия Фёдоровича, у торца стола – Яков Иванович боком, а меж Яковом и председате- лем, на углу, чуть отстранясь, – Быкин. – Может быть, хватит? Неделовой крик-то! – спокойно приказал Афанасий Фёдорович, обращаясь ко всем. Седой, почти белый, отутюженный, в нашивках, он не дождался, пока кто-либо на его слова отзовется, спросил Фокина: – Может, и вправду сам себе беду выдумываешь? Фокин наклонился – лоб в ладонь, словно хотел узлы со лба стереть – темно­ синие, пульсирующие: – А вдруг? А ну как поставят наши наемные товарищи вопрос так же, как я перед теми тремя колхозами: долой, скажут, коллективного эксплуататора! И стребуют с нас: «Богу богово! Та часть дохода, которая падает на ваших девять колхозников, – колхозу, а та, что на семнадцать наемных, – государству: государ- ство нас учило, мы должники перед ним!» Ну и с чем тогда останемся?.. Полу- чается, что столб, на котором колхоз держится, чужие руки подпирают. Кадры! Вот что сейчас, на первых порах, даст гарантию! Людей своих учить! Смейтесь, Афанасий Фёдорович, но для меня сейчас чуть не главное – чтобы пацаны приу- чались меньше бабам потакать. Чтобы бабы не смогли их удержать на берегу. Попробуй-ка нынче, чтобы бабу не по шерсти! У бабы теперь деньги в руках, она хочет, чтобы и муж под боком. Вот и поморы! Не то важно, где вырос, а то, чем дышал в детстве. В том, что не всех море манит, мы сами виноваты. Пото- му что взяли моду: чуть ли не полвека все прежнее поносили. Коней ставили туда, где у отцов душа светлые минуты видела! А теперь те моды и годы до горла нашего добрались. И стало: «Жить – не жить?!» Лет десять, как опомнились, но и то с оглядкой... И дай-то бог – не поздно бы! Кому завидую – соседям, с ко- торыми объединить нас хотели. Они – единственные, у кого весь комсостав – свой: капитаны, механики, радисты. Но они и моды той до себя не допускали, даже в те годы были горды и шумливы и держались отшибом, как иностранцы. Во все времена – и в самое опасное – клали они на всех! И с правой резьбой, и с левой! И плевать им было, что сверху на них косо глядели, на то, что посме- ивались над ними мы – вечно послушные и прилежные! И вот кому я теперь завидую. Единственно – им! У них – кадры! – Так не хотите ли признаться, – вкрадчиво, прищурившись, спросил Бы- кин, – что тогда, воспротивившись соединению, вы сделали роковую ошибку? Что я тогда говорил? Ради чего в свое время я чуть не месяц с вами возился? Со- единились бы – и порядок, никаких проблем. Нет, это я пока неофициально, так, от себя. Эти мои слова не значат, что вашу панику я разделяю... Но не готовы ли вы признать, что все, доякорились? Что цепь слабовата! Что если так называе- мый столб свалится, то вас столь весело понесет – и на самом устье вашим якорем за дно не зацепитесь! – Дно под нами разное! – непримиримо и в то же время спокойно, как о давно решенном, сказал Фокин. – Вас я не перебивал! Нет, я вовсе не рассчитываю, что доработаю до того дня, когда вы лично придете и голову пеплом посыпать будете в районе: простите, мол...