Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

238 239 Виталий Маслов Круговая порука – Кулак – дело мое! Где книжка – тоже мое! Только тогда я тебя записывал матросом, а ты, оказывается, в капитаны метил! Однако, назвав Валю кулаком, Митька, видимо, за больное его задел. Вален- тин вдруг резко матюкнулся и крикнул: – Тебе в инспекцию – можно?! А мне в кулаки – нельзя?! Это уж кто из нас во что! Кем хошь, тем и пишись! Держись моря! Митька встал. Сделал шаг к Валентину. Сказал со вздохом: – Держусь. Тем, может, и держусь! Пока хотя б одна семга за навигацию будет приходить сюда, до тех пор и рыбак и инспектор будут в море поглядывать. – Дурак! – с искренним изумлением воскликнул Валентин. – Все мы были дураками, но хоть теперь ума набираемся, за старо не держимся! Неужели не ви- дишь, что нету тут уж ничего?! Только с виду чего-то есть, а на самом деле ничего уже нету! Неужто Крутая Дресва ничему тебя не научила? Не за что! Не за что тут уже держаться! Не за что! Ты! Инспектор! Тем сволочам служишь, кто роди- ну твою гробил! Для того её и гробили, чтобы гробовщикам больше досталось! Ни моря для нас уже нету и ни родины! И для тебя – тоже! Где ты тут ее, родину, видишь?! – А для меня, – спокойно ответил Митька, – все это и есть родина, – тот берег и этот. И семга тоже. – А если я здесь не живу да сёмги не ем, значит, и родины для меня нету?! А, может, ты и сёмгу?! – с издевкой и так, словно бы открытие великое делал, вос- кликнул Валентин. – А может, ты и семгу отобранную не ешь?! Ребята! Он семгу не ест! Митька молча показал спину, выбрал в заплестке палку, бросил, другую под- нял – не палку, а настоящую кокорину с едва обломавшимся кореньем. И мед- ленно, однако ноги не волоча, а выступая, будто все теперь от того зависело, на- сколько четкий след он сейчас отпечатает, двинулся к Валентину, держа кокорину наперевес. Пришлось Валентину посерьезнеть. Митьку он знал, причем не шесть- деньговского, смирного, а мезенского – забубённого и дикого. От этого корешка чего угодно жди. – Видишь бачину? – Митька кинул кокору к Валиным ногам и поджал подбо- родок так, что носыря его совсем над губою навис. И Валентин успел заметить, как блеснул глаз Митькин под насупленной бровью: будто осеннего неба желтоватый оттенок промелькнул. И аж холодно стало Валентину от той желтоватой осени. Митька выхватил нож. От сетки, висевшей на Валентине, камни-грузила и запутанные палки-поплавки обрезал. Поднял кокору комлем вперед, качнул её в сторону выдававшейся в море шестьденьговской поймы. Валентин поглядел туда. Обсушка, чем голомяннее, тем положе. Солнце успело укатиться ещё дальше, светило теперь со спины, справа, и весь обрыв, высвеченный солнцем чуть ли не снизу, был розовый. И зелень в том месте, где ещё недавно сидел-перекусывал Валентин, и короб, там оставленный, были розо- выми, и даже жирный торф, сползавший кое-где сверху, и сырые подтеки под ним отсвечивали розоватым. А по старому серебру трухлявых бревен, торчавших из заплестка, бродили и колыхались в такт с узкими шагами Валентина мали­ новые бледные отсветы... Впереди, отражаясь во влажном зеркале обсушки, все так же кипели чайки над шестьденьговскими Шарками... Хотелось оглянуться, посмотреть в лицо земляку-приятелю, но Вален- тин не оглянулся. И без того представил, что увидел бы сейчас, зажмурившись от бьющего в глаза солнца: короткий ершик, широкие торчащие в стороны брови, нос – что клюв кречета. «Раньше он дурел, – подумал Валентин, семеня перевязан- ными в коленях ногами, – мы смеялись: все, мол, шуточки! По крайней мере, вреда большого людям не делал, совесть вроде имел. А теперь... Черт меня сюда понес! Знал бы – за сто бы верст обогнул! Впрочем – родня. Давно ли на той же свадьбе непутевой за одним столом сидели? Только до обыска родной дело не довел бы. И не мог Типа рыбу вчерашнюю подальше упрятать! Догадался: в мешковину за- вернул да в Харьезин погреб спустил». Не сразу заметил Валя, что шаги сзади стихли. Обернулся. А Митька уж где от- стал! Стоит, на кокору опершись, лицом к воде. Тень длинная-длинная, до заплестка. Но едва Валентин остановился, Митька сразу кокору приподнял. Пришлось дальше ковылять. «Бесится... От дурости. Женился – и прошло бы!» – подумал Валентин, но тут же свою собственную первую женитьбу вспомнил и усмехнулся. Нынеш- няя жена его хоть и не была красавица и хотя порой понимал он её не очень: гово- рила по-русски она через пень колоду, однако обижаться на нее грех – работящая, уему в работе нету. Дома вечером останутся вдвоем – вроде порой даже и тяжко, не о чем особо говорить, но уж в работе – и дома, и в колхозе – золотой человек... Ну, возможно, и не так у него, у Валентина, в новом доме все хорошо, как Типа расписывал, но по здешним масштабам кулаком могли его назвать не без основа- ния, за такое хозяйство в свое время здесь раскулачивали. Валентину новая жизнь по нраву: и рукам дело есть, и довольство в доме выше головы! И мебель, и холо- дильник, и машину мог бы, если б захотел. Расходов-то там не ахти: ни на бутылку, ни на закуску – все свое. Плелся Валя медленно. На полпути к Шаркам остановился. Сказал глухо, с возможным достоинством: – Посидеть бы. Не могу. И в руках – аж затекли. – Валяй к заплестку! Митька, чтоб не глядеть на Валентина, давно уже шел впереди. Сказал «к за- плестку» и сам первый туда свернул. Подождал у крайнего бревна, пока Валентин сядет, сам сел. – Воды бы! – сказал Валентин. – До Шарка терпеть. Сидели. Валентин поглядывал иногда на Митьку, но тот упорно смотрел в сторону. – Привет тебе! – сказал Валентин, но Митька не обернулся. – От Антипа! – снова сказал Валентин чуть погодя. ИМитька сообразил, что короб-то у Вали был тот самый, в котором Типа размоченный горох носил. – Значит, ты знал, что я здесь? Вот на что рассчитывал! – Знать – знал, только не думал, что ты мог этим заняться! – Валя отвернулся. Уже не Митька, а Валя отвернулся. – Нашел кореша! Снюхались! Он и о себе тоже расписывал... – Он не хуже других! Жалко только, что опоносился я в его глазах. Вчера за рюмкой рассказывал, как мы с тобой от инспекции драпали. За тех, за нас, за голодных, до сегодня стыд жгет! Не бегать нать было! А хвати у незаконной ячеи стыда руку на нас поднять, – ткнуть бы им в рожу рыбиной няшенной!