Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.
226 227 Виталий Маслов Круговая порука провержимо – вот тут опять рыба была, опять его объегорили. И чувствовал себя в такие минуты бессильным, и от бессилия злость подымалась – лютая... 27 Две сестры – Анисья и Таисья Фокичны придавали бригаде старую, привыч- ную Митьке обжитость и обстоятельность. Мать Валюхина, Анисья Фокична Опарина, – вся какая-то странная, нео- пределенная, чуть неряшливая в одежде, вечно чем-то удивленная, бабы за гла- за и звали её «удивленной» (без ёканья): «Где сегодня наша удивленная-то?», а обращаясь к ней, называли не «Фокична», а «Фокисьня», и обидного в этом не находил никто – ни сама Анисья, ни те, кто её так называл. Митьке же, новому человеку, это сперва ухо резало, казалось насмешливым: вот, мол, коль ты Опари- на, то на тебе имя-отчество пожиже – «Анисья Фокисьня». В покос Опарина ста- новилась, места не выбирая, – хоть в начале, хоть в хвосте, вперед не вырывалась, но и не отставала. Сено носить – она наклонится и заграбанет всех, может, боль- ше, но идет с сеном тихонько, волоча ноги, да ещё и сумеет всю громадную ношу на одну руку и на грудь пристроить, чтобы другой рукой – на поясницу. Про таких говорят: «Молока не расплещет». Жена Михаила Марковича – Таисья Фокична – невысокая и широченная, в юбках с многочисленными оборками, была моложе мужа лет на десять, если не больше. Молчаливая, толщину свою несла гордо, работала она и в покосе и в пограбе, но сена не носила – сгибалась тяжело. Да и какой спрос с Таисьи: хоть и моложе она Михайла, а лет ей, наверно, далеко за шестьдесят. Когда из города от детей вернулась, Михайло Маркович уже отошел от того, что с ним стряслось, но все равно ни разу Таисья Митьку не пропустила мимо, чтобы пристально, мол- ча не посмотреть. Обе, и Анисья, и Таисья, на Новинке были оставлены временно. Как только дождь зарядит и поедет бригада в баню мыться, они ближе к деревне переберутся. – А слушайте-ко-сё! Где-то наша деревенска гремит моторка-то! Вишь, с перебоями, будто плясать пошла! – прислушивалась Фокисьня. Таисью свои мало интересовали. – Вот это – летит, это – летит! Из Архангельска каждой год будто чешут! – восхищалась она. – Отсюда за три часа – в Мезени! Как бритва реку режут! – Гудит, будто бритва, – поправила Фокисьня. – Только это другой, не из Ар- хангельского... К тому, что Митька – инспектор, поженщики отнеслись разно. А ему и за- метить-то, кто как на него глядит, некогда было. Числу так к пятому августа на- столько ожило – голова кругом. Гости в избу зачастили. Митька почти никого не знал и чувствовал себя при них на отшибе. В лодках гостей – ведра да полиэ- тиленовые мешки, частью – с морошкой уже, частью – впрок. Вслед за морошкой другие ягоды поспевать начнут: и черника, и голубель, а там – и брусника, одна ягода другой на пятки наступает... Сеток не видно, кто ж теперь сетки открыто во- зит! А что были сетки почти во всех катерах, от Митьки этого не утрешь. Манеры у браконьеров схожие: уходят от реки вроде на болото, а оказываются у моря – даже и петли-то не удосужатся сделать... А он возвращался из своих походов сумрачный, уставал с каждым днем боль- ше, наконец как-то сказал за столом (на Новинке как косили по старинке вруч- ную, так и ели по старинке – из общего котла), ни на кого не глядя: – Не хочет ли кто пособить? А так – не взять мне... На дневной воде близко не ставят, да и расхаживать мне недосуг, а ночью – от меня от одного скрыться есть где. – А хоть ты впятером! Посмотреть – увидишь, а взять – не возьмешь, особо катерников. Не нашему карбасу чета! – сказала Харьеза. – Не полно ли бегать-то за людьми? – Таисья-Мишиха проворчала, глядя в ложку свою. – Вроде сам в море сряжается, а кого схватить хочет – не моряков разве? Кто на катерах-то? Ведь сплошь с судов! Мало что не с «Лахудры»! Кто из щельян не на судах-то работает? Кто не качается? Жить бы с има ладом... Ви- дим, видим, что не спишь, оправдам у председателя... Прошлы годы тоже инспек- тора назначались, а разве столько бегали? Зато и мы без рыбы не сидели здесь... И сейгод неужто бы консервы в супу размешивали? Харьезе Таисьина воркотня не понравилась. Посуровела бригадир, миску отодвинула, ложку положила – будто щелчка кому дала. Но промолчала. – Ладом, значит, – глухо отозвался Митька. – Ладом! Разреши ладом, они не только Шестьденьговку, а и всюМезенскую губу через перекроют, теперь сеток хватит! А самим-то вам, тем, которым тут жить, – что останется? – Да нынче даже больше семги-то стало! – Потому что государство разводит и охраняет! Говорю точно – разреши всем: «Ловите!» – и через пять лет ни единой рыбины не останется, на пятый год ту уловите, которая сейгод из реки скатилась, последнюю. Икринки для рыбзавода негде взять будет! – Пожалуй... – Для себя, говоришь, храним... А ездят-то тоже не чужи... – Ну-ну... – Митька, глядя в сторону, стал совсем хмурым. Пожалуй, его та- ким ещё не видали на пожне. – Вам виднее. Поднялся, пошёл к зароду, чтобы гудящие ноги по земле хоть на полдесятка минут вытянуть. Но, перед тем как сесть, крикнул как-то бесшабашно: – Да! Эти, на «Прогрессах», – ваши дети! О них, конечно, надо заботиться! А те, которые в деревне остаются, которые в земле копаются, на «Лахудре» ка- чаются – какие ж они ваши?! Это – пасынки! Их и признать-то за детей зазорно, и заботиться-то о них грешно! Вот помяните меня: приведись Щелье снова худо, покатись снова деревня под гору, эти ваши прогрессисты – фигу вам вместо по- мощи! Да ещё и подтолкнут! Не вы первые! Где ж тут о внуках думать, когда ухи свежей захотелось... Таисья-Мишиха поперхнулась. Митька, заметив это, зло ухмыльнулся, падая к зароду: – А и черт с вами! А мне-то дудели, что тут у вас... – А чего гудели-то? – Герман первое слово глухо проронил. – Ни!.. – сдержался Митька от ругани и сразу вроде задремал. А бабы ещё изредка бормотно перекидывались: – Нам тоже нашу семгу не ись.. Колхоз ловит, а не видим... – А хошь кто ешь! Деньги-то – колхозу... – Деревню закроют, дак ну и чего? – Анисья Фокична протяжно зевнула. – Посею житця да посажу картошки... Валюха взамуж выскоцит, опаринску фами- лию сменит, а мне много ле и нать? Лишь бы у детей ладно... – Это уж последнея дело – рыбины нельзя уловить. – Дак и не ловим...
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTUzNzYz