Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.
222 223 Виталий Маслов Круговая порука думал он, – будто и впрямь все знает-понимает. И ведь, соплюха, вроде бы по-ма- терински на того мужика и на другого глядит». В том, что ухажеры вопроса своего никак не решили, что все на будущее оста- лось, бригадир плохого ничего не видел, скорее – наоборот. Знал он, к какому сча- стью – может, один-разъединственный раз в жизни – вскидывает мужиков вот такое честное и чистое к бабе стремление. К такому счастью, от которого аж тем, кто рядом, светлее бывает. Герман Германом, Михайло Маркович знал его предостаточно не только по прошлогодней потасовке с ножиками, а и по добрым делам. Это был такой па- рень – только помани его на работу, всегда готов! Особо понравилось бригадиру, что Герман сегодня мужиком зрелым себя показал: не дрогнул (по крайней мере, с виду), докосил. Ведь он все-таки – не чета пока Митьке. Девятнадцать Германо- вых лет годны для порыва, а выносливость придет позднее, к тридцати. Вот Митька – мужик в самом разу! И именно он по-настоящему Михайла по- разил. По себе Михаил помнил: с тридцати пяти до сорока – вот когда самые лета. Но откуда – срыв-то такой? Молодой, почти Германов срыв! Ведь на безумство верное кинулся: мыслимо ли супротивнику такой задел дать?! Можно ли столь безрассудно-рискованным быть? И что же он за человек-то такой? Михаила ещё от майской Митькиной выходки, от того позора и неотмщенности трясет, а вино- вник позора – Митька – будто и забыл, виду не подает, будто и не было ничего. А ведь в какую беду толкнул он тогда Михайла! Поехал старик в Мезень, дак и там ему казалось, что все вслед ему – пальцем. В Мезени услышали! «Попадись мне этот прохвост!» – думал тогда Михаил и, одинокий, бегал в бессильной злобе по своей половине дома. До того бессилие свое и стыд перед добрыми людьми доводили его в те дни, до того сумятица в душе доходила – впо- ру руки на себя наложить. «Как?! – стонал он. – Как показаться?! Уж попадись мне этот прохвост!» Но... Ну что – «прохвост»? Что – «попадись»? Ну, попадись... Ну, хоть убей ты его той оглоблей, которую от саней сразу же вывернул. Все ж равно не сымешь с себя этакого-то позорища! Каким страхолюдьем-то на старости лет довелось сде- латься... Одно чувство держало Михайла в те дни в жизни: неотмщенность. Было бы в его силах – что бы он только и не сделал с Митькой! Одно бы страшней другого! Перебирал Михайло Маркович казни, какие только придумать мог, а останавли- вался вот на чем, на доступном и жутком: «Поймать бы такого-то большого да вы- вести принародно из деревни, поставить на дорогу из деревни лицом: «Кати-про- валивай, откуда явился!» И обязательно принародно! Вот это бы было! Со времен раскулачивания никого из деревни не выпроваживали силой, все сами убегали, а этого – взять да и выставить!» Сперва Михайло Маркович захлебывался злорадством, представляя картину расправы, и хотел уж было к мужикам-старикам идти, чтобы помогли в святом деле. Но останавливался: ведь чтобы стариков найти, надо на глаза людям пока- заться, а как? Потом вдруг другая мысль пришла, простая на удивление: «А чего я арестанта-то этого по себе равняю? Он-то ведь – не я. Что ему сто- ит – из Щельи уехать? Он, может, ещё и присвистнет, может, и на зуй напоследок, пошлет!» «Ну, а если дорога ему Щелья?» И об эту мысль споткнулся. «А что, если и вправду – дорога? Иначе – зачем было ему сюда?.. Но чем?! Уж не тем ли самым, что и мне?» Откидывал эту ересь: «Как бы не так! У меня – родина. Столько страху за нее пережито – боялся, как бы на чужой стороне помирать не привелось! А его, трясоголового, что принесло? Уж не Крута ли Дресва? Крута?! А чего ведь... Ах ты, бес с тобой!» И уже не отмщение, а полная путаница в голове. И мало-помалу все былые Михайловы намерения: злые отодвигались, и чего-то другого, ещё более больного, чем собственная гордость, душа стариковская касалась. «А может, и вправду у Митьки то же, что и у меня на душе? Может, оттого и сам он мне по душе? – совершенно немыслимо подумал он однажды и аж под скочил, сам на себя готовый замахнуться: – По душе?» Вот так, в одиночестве, додумался он до того, что негодяй Митька дороже ему даже, чем многие свои же, шестьденьговские мужики... И тогда же, сидя в своем заточении, вспомнил Михайло прочие Митькины выходки и, возмущаясь внешне, как-то с другого бока, по-другому на все те выходки глянул. И думал старик со- всем уже не зло: «Но когда-нибудь я ему все равно вспомяну-припомню!» И ещё была одна штуковина, из-за которой он к старикам за помощью не ки- нулся. Весомая штуковина: задолго ли до праздников сам он за Митьку заступал- ся? То-то и оно... Втолковывал мужикам, выступавшим на угоре: – Арестант этот, который тебе рассол из носу выпустил, – получше нас че- ловек! Не нашего веку. Ну-ко вспомни, когда у нас было, чтобы трезвые дрались, да чтобы не из-за девок? За коров колхозных! Да ладно бы из-за дресвянских, а то ведь из-за наших, шестьденьговских! Бывали такие драки, но – ух когда, когда только в артель сошлись! Но тогда оттого ерестились, что хотя все вроде и общее, а свой-то сданный конь и потом своим оставался. Хотя и в колхозе оказалась твоя кобыла – а все равно своя! Так и звали – ВоронкоМишин, Беля Харьезин, Пуля Ани- симкова. ЯПулю ременкой огрею. Анисимко председателя выматюкат, а на моего Во- ронка бревно потяжелей навалит! Так что и тогда ругались из-за своих, так получает- ся. Потому вы, мужики, повременили бы зуб на Митьку точить, стерпите-ка! Вот ведь что догадался сказать мужикам! «Стерпите»! Вот ведь к чему звал! Разве ж думал, как и самому с Митькой приведется познакомиться... Легко умные речи молоть, когда на чужой шкуре отметины, а не на своей! Нашел, старый пень, кого под защиту взять. И все-таки, сколь ни туманила глаза злость, он, по комнатам бегая и про себя тот разговор с мужиками повторяя, и тогда не изменил мнения о Митькиной драке. «Да, последний раз из-за колхозных дел в тридцать семом схлестнулись, прямо в правленье. И с той поры почти сорок прокатилось... Вот когда драка повторилась! Дак неужели может и то счастливое время повториться? Хотя – нет. Молодость не воротится. Что было, тому не бывать. Просто и впрямь – не нашего времениМитька человек, вот и все. Перешагнул он через нас куда-то. Может, тем и дорог, что...» Оборвал себя: «Опять – „дорог«?!» Но за оглоблю хвататься больше не тянуло. А сегодняшняя Митькина причуда – в обкос, время упустив, кинуться – на- помнила чем-то Михаилу Марковичу ту гостиничную драку, когда Митька один на нескольких мужиков кинулся: та же самая нерасчетливость. «Большой мужик!» – подумал бригадир и отчего-то глубоко-глубоко, аж в груди задрожало, тоскливо вздохнул.
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTUzNzYz