Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

216 217 Виталий Маслов Круговая порука хотя и не в полной мере, то, что предстояло ему одолеть до конца обратного прокоса. «Значит, решил и меня обкосить, и Валю... На двойной обгон пошёл! – хмуро подумал он, поворачивая косу в работу. – Двойной обгон правилами не оговорен, не слыхали на пожнях о двойном обгоне. Не пожалел бы... Лады!» – Жми же, Герман! Чего стоишь долго? Гляди, как тот-то идет – как по лыж- нице налегке шпарит! А Митьку перестали подзадоривать. Как ни нравился он шестьденьговцам, но за Германа они не могли не переживать – ведь авторитет всей Щельи стоял сейчас на карте. Митька же был для них пока крутодресвянец... И не только даже в том дело, что свой своему поневоле друг, а ведь и вправду Герман-то был люб землякам, знали они, что не ускочит он никуда из деревни на сторону, всю жизнь тут проживет. – Жми, Герман! – Вжиг!.. Вжиг!.. Замедлился у Митьки ход. Тяжеловато. И поясница становится будто дере- вянная, давно по-настоящему не кашивал. – Вжиг! «Нет, не пойдет так... – подумал он спокойно. – Сил не хватит. Жалко време- ни, а надо лопатить». И стал лопатить немедля, быстро, только на лезвие косы и глядя. А в это время ребята – спасибо все-таки им! – не ожидая просьбы, подбежали с чайником. – Уф! – плеснул он, как и прошлый раз, себе в лицо, а потом и на грудь. – Должник я ваш! И ребятишки прочь побежали – Герману чайник. Главное преимущество Германа было в том, что он шел только первым про- косом, и запас сил был велик. Но у Митьки коса побольше, – не намного, на один размер, или, как говорят, «на одну руку», но побольше, – и может он, если расчет- ливо, больше травы одним махом сваливать. Должен он, конечно, при этом и сил выложить побольше, но слабосильному и встревать было нечего в столь рискован- ную затею. Но все равно – силы не для того, чтобы на тупую косу их выкладывать. Закончил лопатить – так и не взглянул на Германа. Времени сколько-то по- терял, зато взмахнул – будто в масло коса. И закипело снова – аж порой туман в глазах. Но что несло-то его вперед? Что за страсть? Он-то, конечно, сейчас не думал об этом, но все-таки... Не дать Валюху в обиду? Не позволить на посмешище её выставить? Не ревность ли? Может, почуял – что вот он, впереди, главный со- перник, вот – возможность повергнуть его достойно? Может, оттого и вскипело в Митьке все так – выплеснуться впору?.. А Герман не сразу оценил, чем начала шутка оборачиваться... Да, покос и в самом деле велик... Когда Герман у кокоры с одной половины по- коса на другую перебежал, солнце стало бить уже не сбоку, не в висок, как Митьке недавно, а прямо спереди, и пришлось Герману козырек развернуть, глаза при- крыть. Да, велик был покос, коль даже солнце успело передвинуться!.. За Митькой след тянется по-прежнему – будто сани проехали, ноги двигает, от земли не отрывая, – равномерно, размеренно, как работящая выносливая ло- шадь, даже с машиной точнее бы сравнить. Задача сменилась, скорость сменилась, а ноги все так же по мокрой стерне тянет. – Ж-ж! – И почти полный шаг. – Ж-ж! – И почти полный шаг, правая нога впереди, левая подтягивается. А за Германом – каждый след отдельно: переставляет ноги, а не тянет. Опыт- ному глазу и по следу видно бы было: человек Герман ярый, с характером нелег- ким, на скорое окончание прокоса рассчитывающий. Наконец и баба первая прокос завершила. Задумала – прекратить бы сумас- шедшую гонку: – Бригадир! Миша! Хромой лешак! Заставь уняться! Совсем с ума посхо- дили! День впереди робить – как ' и они будут работники?! А эти-то, эти-то чего глазеют?! Нашли представленье! Гони их! И чего это за бригадир такой? А вы кончайте! Герман! Дмитрий! А ты, Валюха-Вальченко, скажи-ко им, чтоб делом занимались! Вальченко не ответила. Герман ещё не готов был к тому, чтобы прислушаться. Митька не для того начинал, чтобы от своего отказаться. Чуть позднее Герман, возможно, ох как согласился бы свести дело в шутку, а сейчас скосил глаз, подумал: «Уступить?! Э! Да я уж обратно треть прошел, а он ещё и поворота не нюхал!» Бригадир за стрекотом косилки не слышал бабьих слов о благоразумии. Одна- ко вскоре и он был тут, прямо на косилке подъехал. И едва спрыгнул – сразу попал в окружение: и ребятня подбежала, и баба, прокос кончившая. Сверкнув глазами помолодевшими, пошёл, скошенную траву хромой ногой волоча и говоря глухо: – Ежели не в работе, а на ножах схлестнутся – неужто веселее будет?! А ты-то, стара ты, слепа ты дыра, – укорил он бабу, – подумала, ловко ли мне своим бри- гадирством в Валюхины, племянницыны, дела встревать?! А? Неужто не видишь, о чем спор?.. И оглянулся бодро и подмигнул пацанам озорно: – Как за баб-то воевать надо! Соцсоревнованьем! И громко: – Жми, Герман! Но тут же сообразил, что он не вправе был это кричать, не вправе за одного Германа болеть, потому что для обоих мужиков он – отец-бригадир. И теперь уж что мочи есть заорал: – Герман! Митрей! Черт вас дери! Кто передом придет – ударника за семьсят пятой год получит! И чуточку потише: – Пустоголовы вы, бабы! До чего пустоголовы! Да разве можно останавли- вать, на корню соревнованье губить?! Жми, мужики! А я ещё разок вдоль Перемоя успею протарахтеть, мне-то на косилке полегче! Повернулся Миша обратно к косилке, хватил с размаху шапку оземь и на си- денье, на лопату жестяную, бойко вскочил. – Что оно? Уж не пьяной ле? – засмеялись бабы. – Да что ты! – серьезно возразили ребятишки. Повезло Валюхе, что к тому времени, когда Герману озорная идея пришла – на обкос кинуться, – были Валюха с Харьезой уже довольно далеко от начала прокоса. Иначе бы Валюхе – труба. И ещё то хорошо, что не сразу Герман о Мить-