Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

198 199 Виталий Маслов Круговая порука – Им – что! Они до войны успели пожить! – обиделась Кантидия. Устина с досадой как бы отмахнулась от Кантидии: – Не нам, Катя, судить про них. Слушай, Митя! Кто ни разу не ругивал меня за то, что я в войну с ума сходила, что детей от разных отцов сосмекала, так это – мати твоя! Не слыхивала я от нее попрека! А вот иду, увижу её и – озорко! До сегодня! От стыда хоть на другу сторону через улицу бежи! Будто насквозь видит! И кажется мне, что никто горюшка моего не понимал и не ведал, только она одна! И ведь, думаю, оправдывает, оправдывает она меня, твоя матерь! Оправды- вает, бабы, – и всё тут!.. И жалеет. А это-то меня и бесит! Не хочу! У Устины слеза выкатилась... Митьке такие серьезные разговоры, да особо если мать задевают, – не по ну- тру. Посмотрел, прищурившись, сквозь бутылку: – А я вот не пал ни в матерь, ни в отца! В тебя, Кантидия, черт бы меня побрал, удался! – Полно! – улыбнулась Павла Кузьминична. – Кто в молодости не куролесил! Женишься вот... – Иконы из меня всё равно не получится, – сказал Митька как будто даже с грустью. Редко кто в подобных разговорах сердечные свои дела в реальные цвета окра- сит. Но что-то все-таки от этих разговоров в душу западало, хотя что именно – трудно сказать. Да, не быстрый трактора транспорт... Приутих разговор. Если бы по-старо- му часто этой дорогой ездили, подремать бы самое время. Но ездят теперь редко, и вот, как бы заново всё узнавая, глядят и глядят бабы по сторонам, до рези в гла- зах глядят. – Дорога-то вся чисто заросла. – Столб-то верстовой ишо стоит. – А чего не стоять-то? Пастухи тут не ходят, спилить некому. – Воно короб-то на березе сколь высоко стал! На нижну веточку был повешен для приметы. Тут вода хороша... Собралисе деушки, сошлисе для беседушки... Только распеться, а там пойдет... И поют выпившие бабы, поют в карбасе, не морем Белым который плывет, а белым болотом едет... О чем только и не поют. Обо всем! 21 – Что оно деется-то? – спросила расстроенная Анисья Фокична. Дело было – вечер, одетая по-чистому, растерявшаяся и придавленная, она только что в деревню со стороны кладбища вошла и сразу же баб на мостках встре- тила. И сообщила почти шепотом: – Кто-то ведь, девки, кресты мои очистил, иконки кто-то врезные повыко- лупывал! Анисья Фокична девятого мая на кладбище одна ходила. Молодежь не пошла – отец-то ведь не тут похоронен. А самой Анисье – как не сходить, как могилы других сродников не проведать... Да и плачется-причитается на кладбище-то ду- шевнее... – Вот позора-то! – всполошились бабы. – Со многих ле? – А глаза не глядели... С моих-то со двух. В родительску субботу ходила – ещё не сняты были. Что оно деется-то?.. – Повремените-ко, бабы, здесь, а я в сапогах, дак я живехонько сбегону да по- гляжу! И помахала бойкая щельянка ко кладбищу без оглядки. – Подождем её нет-дак... Вот беда-то!.. – Что оно делать-то? – спрашивала Анисья Фокична. – И в милицию не по- звонишь, и в правленье не пойдешь – кому како дело до икон!.. В себя прийти не могу. Сколь примета-то худа! – Откуль ты, Фокисьня, взяла, что примета это, да ещё и худа? Не плети да- вай! Разве тако бывало прежде-то когда? – Бывать – не бывало, а всё равно столь худа – дальше некуда! – А и верно, бабы!.. И какой прохвост сделать-то мог?! Фокична расстроилась настолько, что и не заметила, как от баб ушла и у дома своего очутилась. На крыльцо подымается – видит: Митька-Футшток у Харье- зиного соседа с мотором возится. Подумала с неприязнью: «Целу неделю один старик варзался, тепере двоима взялисе... И тут поспел!» Фокична готова была думать уже, что не она вчера Митьку помочь просила, а чуть ли не сам он то дело с бараном пришёл да затеял... Сосед Харьезин – ворота в ворота, двумя рядами поленниц проулок разде- лен – и вправду который уж день с мотором возился и который уж день направить не мог. Да и то сказать, не каждый молодой разберется, старики же и вовсе порой в моторах не кумекают: если дернул за стартер да работает – хорошо, а не завелся – труба дело, в лучшем случае свечу догадаются проверить. Упорно старик возит- ся, карбас-то вот-вот понадобится: и рыба по половодью, и бревно где схватить... Да ладно бы вовсе не работал, а то во дворе, на доске, прибитой поперек ворот, заводится, а на карбасе под горой – как мертвый. Вот и волочится старик с мото- ром от двора до карбаса и обратно. Дошло до того, что к бочке-тресковке, кото- рая под потокой за крыльцом стоит, транец старик приделал да к транцу мотор – в воду хвостом – привинтил: ещё так попробовать. И можно ли придумать б ' оль­ шую над стариком насмешку? В бочке заводится, а на карбасе – ну хоть ты убей его!.. Плюнул наконец-таки старик, отчаялся: – Погляди-ко, сосед!.. Вот тут-то, у бочки с водой, и подкатила к Митьке Фокична. Скорбно голову наклонила: – Снова к тебе, соседушко. – Насчет баранов? – искренне и очень заинтересованно спросил Митька. – А поди ты, посадско ты дитё! – отшатнулась уж было Фокична, чтобы уйти, да опомнилась, не ради этого шла. – А хоть бы тебя, поселенного, в комсомоле-то пристрожили! Митька рванул стартер, мотор как взревет! Бочка ходуном заходила, и вода в ней вскипела сразу вся, до самого донышка. – Прошло моё комсомольское! – весело ответил Митька и руки довольно по- тер. – Мое дело теперь – пензию не проглядеть! Так по-старушечьи и размазал – «пензию». И Анисья Фокична усекла это. Подумала хоть и не зло, но с досадой: «Вот и поговори с таким». Сказала сухо: – Кладбишшо у нас растогоделали, иконки с крестов все унесли...