Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

190 191 Виталий Маслов Круговая порука – И в этом.. Твое время подходит: река вскроется, не успеешь оглянуться – первая семужка, первая горбуша. Озера и речная рыба пусть тебя пока не волну­ ют, тут ты не спец. Твоя забота – семга, притом – только в самом низу, на взморье. Туда бригада скоро поедет пожни от плавника чистить, тоже отправишься. Самые браконьерские места... Приглядывайся. – А все-таки как вы насчет Крутой-то Дресвы?.. – Забудь! – Фокин встрепенулся и вскочил. – Забудь насчет Крутой Дресвы! Тут бы! Тут бы сперва закрепиться... Одно скажу, – в прищуренных глазах вроде бы огонек блеснул, – баржи у нас есть, катера есть, луга тамошние помню! И смолк, словно отмахнулся от мысли о Крутой Дресве, о катерах и баржах. Будто и не заронил последними словами в Митькину душу беспокойство радост- ное и раздумья не на одну ночь. 18 Десятого мая утром, отправившись с дробовиком на гусей, Митька вокруг уже не просто глядел, но присматривался к берегам оттаявшим, уже приметить старался расщелины и перелески укромные, где б самому ему, будь он браконье- ром, от инспекции надежней спрятаться. Да и места для охоты не без влияния вче- рашнего разговора с Фокиным были выбраны – спешил Митька за реку, к морю, где над обрывом – остатки старой телефонной линии. Вышел из дому в третьем часу. Когда к реке шел, солнце било прямо сзади, бросая тень аж на Заречье. А под гору спустился – сумрачно тут и зябко. Вода в заберегах с шорохом вырывается из-подо льда, вздувается и снова под лед уходит. Спустил из косогора лодчонку верткую, в сажень длиной, через реку осто- рожно: где вода – перетолкнулся, где лед – перетянулся. И на заречный берег лод- ку вытащил: хоть припай и обрывист, и толст – метра на полтора, но талой водою до земли местами проеден. На Заречье ружье за спиной поправил, вдохнул облегченно весеннего волгло- го воздуха и, перепрыгивая с ропака на ропак, отправился туда, где речка Шесть- деньговка в море падает. Тень, которая теперь бежала сбоку, была столь полога, что пересекала всю заречную лайду и далеко в лесистом прислоне терялась. Не- протаявшие лывы переходил напрямую, мысы-носочки срезал, – имел намерение подняться на высокую лесистую Устьевую Коргу, подступавшую к речному устью, и уж по Корге, по-над обрывом, влево топать. В Шестьденьговой Щелье, как и в Крутой Дресве, охотники городили около лыв, близ озер караулки из чего придется и, притаившись в них, подолгу ждали, когда стая неподалеку сядет и на выстрел подплывет. У Митьки же своя манера и свой один-единственный срок – утром с шести до без четверти семь. Раньше и позднее, считал он, – времени пустая трата. Потому и торопился и бежал напря- мик, чтобы к шести на месте быть. Лайду миновал быстро и влеготку, но в прислоне, в лесу, поднима- ясь Устьевой Коргой на болото, сопрел: столько снега местами, что при- ходилось ружье поперек груди бросать, иначе не выползти. Зато на боло- те тропа вытаяла, но не протаяла – благодать! Бежит она в сотне метров от обрыва вдоль старой телефонной линии, и позванивают покосивши- еся столбы обрывками проводов, а рядом со столбами – пенечки, остат- ки столбов ещё более древних. Километрах в полутора от Корги выбрал Митька место вроде бы подходящее: до обрыва чисто, по другую сторону от тропы – длинное неширокое озерцо, а если пройти вдоль обрыва ещё с кило- метр, лесок темнеет над морем. От того леска до Корги ничто обзору не мешает. Караулку Митька и в Крутой Дресве никогда не строил, а выходил вот так же на открытое место по-над морем, садился на пень такой же и, прислонясь к столбу, ждал. Сидит, бывало, у столба в тени, а берег противоположный весь – от устья Мезени и пока в мареве чуть справа не скроется – горит на солнце, сверкает сахар- ными, обращенными на северо-восток снежными обрывами. Ослепительно-ярко и в то же время сонно. И вода в губе Мезенской из-за этой белизны будто гла­ зурью темно-синей полита. Стаи гусей с залива подтягивались обычно низом, по-над самой водой, и шли к Митьке по-разному. Те, которые на залив стекали с замезенского берега напро­ тив или тянулись из кутка Мезени, видны были далеко-далеко, и оставалось сле- дить за ними и гадать, в каком же месте они на крутодресвянский обрыв подни- мутся. Если же стая ещё издали под самым дресвянским берегом тянулась, в тени, то обнаружить её можно было лишь в последнюю минуту по крикам гусиным: спорили и совещались гуси – или дальше низом лететь, или – наверх, на обрыв немедленно. Взлетит один какой-нибудь, вынырнет нетерпеливо из тени, блес- нет на солнце, но, подчиняясь общему недовольному говору, снова в тень упадет... А иногда, хоть и нечасто, стая прямо перед тобой из-под обрыва беззвучно выны- рнет и только над болотом, высоту набирая, начнет переговариваться: тревожно, но тихо-тихо, еле слышно. Поднимаясь на обрыв, и те, говорливые, и эти, тихие, обязательно в сторону от всего приметного, подозрительного шарахаются – ку- сты ли над ручьями, лесистые ли островки на высоких местах у озер, бревна ли, торчащие из обвалившихся окопов. Потому Митька и выбирал так место – чтоб вокруг чисто. И ещё – глядя по тому, каково гуся. Если много – садился к любо- му столбу и ждал, когда показавшиеся из-под обрыва, ещё не успевшие набрать высоты гуси налетят на выстрел. Если год средний, тогда надо, чтоб и не рядом с каким-либо лесом, но и не далеко: так, чтобы стая, которая прямо на ружье ле- тит, уже не боялась леса и не сворачивала, а стая, отвернувшая от леса, оказалась над ружьем. Ну а если уж совсем бедно – приносил Митька на охоту выпиленные из фанеры черные гусиные профили и ставил их на лед поблизости от себя боком к солнцу, чтобы тени поярче падали. Заметив фанерки на льду, стая подворачива- ла, чуть снижалась, сбавляя скорость, и, распознав подделку, тревожно шараха- лась прочь. Но и чуточной их задержки для Митьки обычно хватало. С дымящим- ся ружьем бежал он к падавшей птице, клал в мешок, сразу же собирал фанерки, втыкал пачкой около столба и, спустившись под обрыв, бежал по припаю берего- вому ко Крутой Дресве... ВШестьденьговой жеЩелье, не зная ни мест, ни путей гусиных, он пошёл на- угад, скорее на разведку, чем на охоту. Гуси здесь, правда, не на обрыв поднимаются, а с обрыва к морю скатываются, так что сидеть надо было к берегу спиной. Митьку же на широкую губу обернуться тянуло, где солнышко в этот час ослепительно на льдинах и на воде сверкало и где родной берег, темный в этот час, виднелся далеко-далеко, чуть справа. Вглядевшись туда, Митька вроде бы различил (а мо- жет, ему только показалось, что различил) и тот обрыв, куда из Крутой Дресвы на охоту ходил, и даже темные зубчики леса по краям его. Посмотрел на часы – к шести дело. Решил, пока время есть, ружье проверить. Хлеб из газеты вывернул, газету мякишем к соседнему столбу прилепил, паль