Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

182 183 Виталий Маслов Круговая порука упомянута? Если б о Крутой Дресве что-то похожее, неужели б я не прочитал? Да пусть хоть глупей того! ИМитьке стало казаться, иногда ловил себя, что наблюдает издали за фельд- шерицей, жеста её не пропускает... И даже пожалел, что в библиотечной карточке на год рождения не глянул. Встретились неожиданно. Не только Митька с Валюхой, а и Текуса, и Фо- кин, и Герман, и даже из пацанов кто-то, чуть ли не Горя. Но вышло так, что на этот раз Валя наблюдала за Митькой больше, чем он за ней. А Текуса – на- шло на нее – такое порой городила, лишь бы Митьку подзудить да себя в тени не оставить. С чем Митька тогда подъехал к коровникам? Чуть ли не с той же мукой хвой- ной... Подъехал – Фокин дверь из кормокухни распахнул: – Ну что, колхозник? Заскакивай! Лекцию со всеми послушать! Доярки ве- лели тебя звать! И пацанам, прокатившимся с Митькой по деревне: – Выпрягите и на конюшню отгоните! Кормокухня – в боковой пристройке, тут же и посуда чистая, и комната отды- ха для доярок. Лектор – крупная женщина с лисьим воротником поверх халата – у стола рядом с Фокиным. Шумно... – Жаль, что ты опоздал, – громко сказал председатель, – Валентина кое-что по ветеринарной части доложила и насчет кислотности молока. А теперь пытаем- ся с гостьей разобраться, отчего яловость. Наш гость – из области, инструктор по осеменению. «Осеменитель? – Митька смутился, от самого слова этого неловко всегда ста- новилось. – Да ещё и баба!» Текуса на скамье у передней стены меж доярками сидит. Смущение Мить- кино тут же углядела! Видно, не всё равно, что как ушёл он от нее, так две недели и не оглядывается. – Чего стесняешься-то? Вроде бы взрослый, умный, нашел чего стесняться! – пропела она, повернув к Митьке истовое, почти наивное лицо: ну вроде Анисья Фокична, а не Текуса! – Что это она – сразу на меня? – Митька руки к председателю протянул, буд- то защиты искал. – А!.. Если на тебя, – значит, и не за что? – Текуса снова стала Текусой. – Осеменаторы вас смущают, желаете, чтобы всё естественно! Да коровы, бедны, за­ были давно, чем бык попахивает и что хорошего у быка, кроме рогов, есть! Придет чернушке срок, дак я не за быком бежу, а к телефону: «Председатель! Корова тех­ ника просит!» Не быка, а техника! Техника-осеменителя, председатель, подавай! Да чтобы сперма посвежей! Предложи отменить – сумасшедшим назовут! Митька улыбался, понимая не столько то, что говорит Текуса, сколько то, по- чему говорит. Соглашаясь, что она в чем-то права, решил дело в шутку свести: – А нас куда? – Вы-то при чем?! – При том! С твоим рвением в ту сторону дуть, куда дуешь, так послезавтра и вашего брата, баб, искусственно осеменять будут! – Пацаны! Заткните уши! – скомандовал Фокин и засмеялся. – Нет, Митя! Тут мы сами с усами! Тут дело – человеческое! – Ага! Человеческое! – подхватил Митька. – А кто проведет: это вот челове- ческое, а это – нет? – Да мы сами! – По какому месту? – не унимался Митька. Текуса вдруг Митьку поддерживать кинулась: – А прав Митя! И не будут проводить! И как пить – дойдет дело до баб! Митька, поскольку помощь неожиданная подоспела, промолчал. А другой не сразу и решится Текусе ответить, понимают – сам на острие окажешься. Тогда председатель заговорил, полушутя-полусерьезно: – А ведь и вправду сдвигается граница! Кто сейчас против искусственного осеменения? Никто. Мы приняли его. Сейчас граница в этом деле где-то меж коровами и человеком. Сейчас. А совсем недавно, в войну, когда на бескормице в Крутую Дресву позвонили, что надо человека из Мезени вызвать тощему жереб- цу в помощники, старик-председатель не только заявки не дал, но и вопрос этот категорически отказался на собрание вынести: стыдно, и баста! Давно ли? Трид- цать лет с небольшим. И мы за это время привыкли вообще без жеребца и быка обходиться. Вот насколько за тридцать лет граница сдвинулась... – И я об этом! – подхватил Митька. – Если и дальше спокойно глядеть, то очень даже скоро бабы тем же манером, что и коровы, перебиваться будут. Отто- го и тревожусь: а нас-то куда? Двигается граница-то, слышали! По-человечески двигается! – Дак стыдился старик-то? – смеялись Текусины соседки. – Были люди! Смешно вспомнить! – Стыдился! – подтвердил председатель. – Уж на что, говорят, бабник был, а постыдился. – А теперь даже не бабники не стесняются. – Э! – Текуса презрительно губы надула. – А потому, может, и не бабники, что не стесняются! – Вульгарный ты, Текуса, человек! – пригрозил пальцем председатель и улыбнулся. – Все мы! – решительно не согласилась Текуса. – Слушай, Митя, и, как все, не смущайся! Скоро как будет? Руку к уху: «Алё! К такому-то году выдать двад- цать чемпионов штангу ворочать!» Отвечают: «Будет двадцать!» И сразу в другую трубку: «Техника-осеменителя! Да-да! От самого расчемпиона! Да-да, бабенок двадцать плюс на яловость!» А кто-то где-то не понял, переспрашивают: «Алё! К какому году чемпионов-то?» Отвечают: «Алё! Вы что?! Не знаете, когда следую- щая Олимпиада?!» Черт бы вас побрал! – перебила сама себя Текуса. – Да, может, мне самой от хорошего мужика предложи, – не отказалась бы! Ей-богу! Чем одной скитаться да от чужих ломтей воровски по крошке отщипывать где приведется! Разве нынче-то у меня – жизнь?! Другой раз на быка и на того с жадностью по- глядишь! – Текуса! Помолчала бы уж! – заворчали доярки. – Про стыд говорили!.. – Э! Стыд – не дым, глаза не ест! И чего стыдиться-то? Прогресса? Раз- ве можно прогресса стыдиться?! Ну а вот ты, председатель, спроси-ко гостя- осеменителя, как она сама на это дело, на спор наш, глядит? А то посиживает да помалкивает. – Неужто не надоело? – отмахнулся председатель. Но инструктор сама выступила: