Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

180 181 Виталий Маслов Круговая порука И ещё одно. Хотя в дни, когда танцы, Митька и утюжился, и ботинки чистил – не каждый раз, если уж говорить честно, он в клуб угадывал... С первого дня... ...Увернулся он тогда из клуба, как Текуса велела, и она догнала его. Шли через всю деревню в нижний конец, к двухэтажной школе. Окна у школы – без наличников, будто глаза навыкате, а наличники покрашенные вдоль стены со- ставлены... Далее – луговина снежная, куда, кажется, ещё идти? И тут, за школой, в косогорчике, он разглядел приземистый домишко. Митька не то чтобы не заме- тил его, когда днем деревню осматривал, но он не подумал тогда, что строение – жилое. А оказалось – изба Текусина, остатки громадного дома. Глухая, с остатка- ми обоев, стена наполовину в землю вросла, да ещё и подзасыпали ее, когда школу строили, а единственное окно и дверь прочь от деревни глядят, на луг и на лес за лугом. Текуса вела без оглядок. Сперва с приговорками да смешками, а потом – мол- ча, шагу нетерпеливо прибавляя. И Митька даже не пытался себя обманывать – прогулка, мол, эта прогулкой и кончится. Как вошел к ней, не стал ждать, пока свет будет, не спрашивал, есть ли кто, кроме них, в доме, а обхватил её и по ней понял, что они – вдвоем... И было ли сказано между ними за всю ночь хоть слово – не помнит. Кажется, нет. Утром, когда одевался, не выглянула из-за печи. Чуткая, осторожно посуду переставляла. А только ремень затянул, вышла, улыбнулась обыденно: вот, мол, и хорошо. И ничего, мол, нам друг от друга не надо. Видишь, мол, какие мы. И уже по-деловому, по-хозяйски, велела: – Перекуси и беги. На дойку тороплюсь. Пятый час. Пятый... Деревня по-старому рано жить начинала. Митька к гостинице шагал неторопливо. Около дощатого сарая, в котором хвою сосновую на корм перемалывают, пришлось ему, чистому и наутюженному, в сугроб спуститься: кто-то в сани, оставленные тут накануне, коня посреди до- роги впрягал. Ботинки засыпал. Сказал хрипло: «Доброе утро», но человек, ко- павшийся за конем, не ответил и лишь тогда показался, когда Митька в переулок свернул. Оглянулся – тот вслед смотрит. Видимо, понятно кому-то было, откуда мужик молодой под утро вынимается. А вскоре, и полчаса не прошло, он фельдшерицу встретил. И ведь как раз под окнами пустой Текусиной избенки! Он с первым бревном от реки поднимается, а Валюха, вожжи натянув, к реке за водой едет: на бочке обмерзшей сидит, подши- тыми валенками в уплени упирается. – Не сворачивайте с бревном! – крикнула она. – Объеду! Ни намека на вчерашнее. Митька отозвался весело: – Чувствую, что у меня в гостинице вода сегодня будет! И Харьезе тоже во- зите вы? – Не-е... У нас у самих корова да телка! Им воды надо не меньше, чем вашей гостинице! Проследил Митька, чтобы концом бревна за её сани не зацепить, а уж потом сообразил: «В гостинице-то один я! Вот тебе и корова с телкой! Уж не она ли за- прягала у сарая?» Митька оглянулся, чтоб увидеть, есть ли остатки хвои в Валю- хиных санях, но было и далеко уже, и темно еще. Тащась с бревном по болоту, он задремал и вдруг вздрогнул – явственно уви- дел взгляд Валюхин, когда плечи её рукой обхватил, – нельзя сказать, что затрав­ ленный взгляд или что посмотрела она, как смотрят ожидающие удара. Не загнан- ность, не тоска была во взгляде, а скорее какая-то грустная удивленность. И ещё что-то странное, чего не ухватишь. Чуть ли... не сострадание. «Сострадание?! Ха! Уж не ко мне ли сострадание?..» Впрочем, не очень тогда и видно было – лишь слабенькая лампочка невдалеке на столбе качалась. И снова дремал, ерзая на бревне, и снова, едва закроет глаза, – Валюха. Не Текуса, с которой ночь провел, а Валюха. – Что это я?! – изумленно спрашивал он, стряхивая наваждение. – Дурак ста- рый! Возраст и меру забыл! Лошадь, не поняв Митьку, останавливалась на всякий случай. – О-о!.. Не твоего ума дело! Но поездки с видениями забывались, едва вечером лошадь на конюшню сдавал. Пять вечеров, пять ночей пропадал он в крайнем домике, уютном и чи- стеньком, чуть не неделю с ума сходили. А днем, привязав вожжи, чтоб под сани не соскользнули, дремал, сидя на бревне, и весело думал сквозь дрему: «Опять пьянь? Не-ет! Хуже... До чего ж сладко!» От ТекусыМитьку выхватила компания мужская. На настоящую пьянь: свят- ки подошли – с дракой, с дорогой просыпанной и с памятной поездкой за сеном. А потом – вступление в колхоз. А потом, когда «Лахудры» председатель лишил, – в книгах утоп. Так и отодвинулся от Текусы. А как-то библиотекарша – знакомая в общем-то была библиотекарша, ещё по Мезени – подняла церемонно нос, усмешечка на губах, спрашивает, на стопку книг в стороне показывая: – Вот те все и записать? – Почему – те? – А и прошлые разы ты все из тех брал, которые фельдшерица сдавала. Только что она принесла! Беспричинно вроде, а не по себе стало. Сказал равнодушно: – Ври больше! – Была нужда врать! – у библиотекарши вместо усмешечки – обида. Сердито карточку из коробки выхватила и рядом с Митькиной кинула. – Из книг послед- него привоза все те же брал! – Беда-а! – притворно-испуганно раскрыл Митька глаза и подумал самодо- вольно: «Может, и вправду то читает, что я сдаю?» Но глянул на даты в карточках и опять как-то странно себя почувствовал, потому что увидел – права библиотекарша. – Ну и ну! – сказал восхищенно. И, как о ребенке, добавил снисходительно: – Смотри-ка! А тихонькая! Библиотекарша хихикнула: – Нарвешься на тихонькую – себя не узнаешь! Будь она неладна. Эта девоч- ка – вся в тебя! Только руками не машет и не буянит. Дак записать? – А что? – согласился Митька, не просматривая стопку. – Все! И дома, перебрав книги, убедился, что и вправду кое-какие взял бы: – Эта – с удовольствием!.. И эта – сюда! «Яловость крупного рогатого!» Гы- гы! Фельдшер она или ветеринар? Не стал бы читать... О ссылке... Тоже нет... А впрочем, почему бы и не прочитать, если тут –Шестьденьгова Щелья много раз