Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

136 137 Виталий Маслов Синяки Митьки-Футштока Стихло. Собравшиеся ревниво наблюдали, в какую стопку попадает больше писем да открыток, а Футшток, забравшись за стол, попивал чай и разглядывал большую чистую комнату. Для незнакомого человека убранство её показалось бы, может быть, стран- ным. В переднем простенке висели в два ряда одинаковые по размерам, в одина- ковых рамках семь фотографий хозяйских сыновей, а над окнами – во всю пе- реднюю стену и по боковой позади Митьки стене – сплошной ряд застекленных грамот. Были тут две грамоты от министров, одна – от Центрального Комитета, рыбакколхоз-союзовские грамоты и грамоты от морских пароходств, школьные, колхозные, с Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, за отвагу на пожаре... И с каждой грамотой – фотография того, кто данной удостоен: на сельхозвы- ставочной – любительская фотокарточка хозяйки, на одной из министерских – хозяин при кокарде, на остальных – сыновья. А в углу, меж грамот, прямо над Митькой, и на противоположной стене в та- ком же строгом порядке, как грамоты, – иконы. В углу – Никола, а там – три за- стекленные, обсыпанные бисером богородицы, великомученик Мамонт с оленями по ризе и волосатый Спас на квадратной доске какого-то удивительного оттенка: будто последний луч солнца на потемневшем окошке. Волосы по этому грустному закату – вроде крыльев. С тех пор как вертолетчики, садившиеся изредка на побережье, стали про- являть повышенный из-под полы, спрос на иконы, причем спрос даже больший, чем на семгу, Митька невольно начал замечать и читать все, что имело отношение к иконам, и, сам смущаясь того, стал незаметно приглядываться к ним, даже раз- личать научился и испытывал сейчас непонятное удовлетворение оттого, что это- го дома иконы ещё не проданы, глядят с прежних мест. Получив наконец свою долю почты, начали старики и старухи тут же, пере- говариваясь, сами сортировать: газеты и поздравительные открытки – на потом, а письма – те отдельно, поближе к сердцу, их стали читать не откладывая. Лишь старуха одна завернула сразу всю свою корреспонденцию в газету, присела на ди- ван к столу, сказала: – Дома читать будем. Здесь-то не видно без очков. Ты, Митрей, не слыхал? Осенесь сказывали, будто председатель с того берега говорил: «Дресвян, кто от порта на катерах работает, буду агитировать к себе в колхоз на тральщик. Мне, говорит, таких бы моряков – я бы к своему тральщику ещё два добавил. И к свое- му миллиону». – Легко сказать! – Митька усмехнулся и обтер рукавом лоб, а остальные, кто был в комнате, прислушались к разговору. – Если б года два тому... А сейчас всё у ребят есть: и заработок, и плаванье худо-бедно, и специальностям выучены, и отпуска – от навигации до навигации гулять можно. К Новому году ещё один дом заселят, и последние наши с частных квартир уйдут. Митька задумался, снова печально припомнив столь нереально светлые пла- ны крутодресвянских свадебщиков. Заключил: – К себе домой и то не каждый, пожалуй, вернулся бы теперь. А в чужой кол- хоз – тем более. – Так думаешь, что Крутой Дресве – всё? – настороженно и укоризненно спросил остроскулый заветрялый старичок. – На попятную, значит, мужички... А шуме-ели! Митька выдвинулся из-за самовара на свет, откинулся на деревянную спинку дивана: – Что делать? Против жизни не попрешь. Колесо истории... – Эти мне колеса! – Старичок, с прищуром глядя на Митьку, кинул шапку себе на голову. – Мы ведь глупы, да не совсем! Много годов слышим. Дак хоть ты- то не повторял бы! – Отчего не повторить, если в этом – правда? – Митька задумчиво уставился на старикову шапку и вздохнул. – Его действительно не остановишь. – Да ведь и в газетах, – старик тряхнул увесистый сверток у себя на коле- нях, – и в книгах нынче старо-то руководство не особо хвалят, говорят, что зря нас запустошили. – Разве спорю? Да, зря. Но что теперь? Вперед-то надо глядеть?! А плакать по всему старому, сопли на кулак мотать – это модно. Одни работают, думают, как бы жить получше, посытнее сделать, а другие слезу пускают. – Митька сам удивился, как складно у него получается. – Выходит, никто ни в чем не виноват? – Не говорил я этого. – А если виноват, – воскликнул старичок возбужденно и даже чуть злорад- но, – дак при чем тут колесо?! – Но речь-то сейчас не об этом, а о том, что Крутую Дресву не восстановишь. Вот в чем факт. И никуда от этого не уйдешь. Футшток замолчал и потом грустно-грустно, будто сам от себя последнее от- рывал, добавил: – Вот уедут старики – и всё. И так это сказано было, что пожалела его соседка, глянула сердито на стари- чонку задиру. Но тот и ухом не повел: – Нас это не задевает! – Это касается всех, – подтвердил Митька. – А как бы не так! Нонешной весной захотелось какому-то комбинату здеш- ной дом купить, цену давал стоящу, а вот никто на деньги не позарился, не продал. Хоть из пятидесяти домов только в пяти живем! – гордо возразил старичок и об- вел взглядом всех присутствующих, словно в свидетели приглашая. – У нас ведь, Митенька, – сказала хозяйка ласково, – не то что у вас, дресвян. Совсем друго дело. У нас тут чуть не кажинный день самолеты алые летают, лед разглядывают. Экспедиции на тракторах волочатся. Смотрители на берегу поса- жены. Сулят электростанцию на прибылу-палу воду поставить. Ежели мы до того дня доживем да сохраним деревню, будет к чему нашим воротиться. Надеемся мы... За почту спасибо тебе. Да не сердись на нас: мы ведь как сойдёмся – у нас и разговору другого нету, всё об одном... Да шел бы ты, привалился в горенке. Вишь как раскраснелся за чаем с морозу да с устали! Отдохнув часа четыре, при удивительно ярком звёздном свете – кажется, звезд никогда не бывало так много и Млечный Путь никогда не был столь бес- конечно чист и торжествен – выехал Футшток в тундру с другого конца деревни. Здесь тоже никто по зимнику в этом году не ездил, но столбики вдоль дороги ещё сохранились, и уезжать от них в сторону среди ночи Митька, разумеется, не стал. Натянув малицу (как ни мерз он днем, а все-таки ехал в фуфаечке), устроился