Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

134 135 Виталий Маслов Синяки Митьки-Футштока залейся! Забрели бы пологим бережком на глубь и помыкивали там, пока не захо- лодит. Удои тоже, пожалуй, поурезывались бы, но разве настолько? После здеш- ней-то маеты до ползимы коров не раздоить... А через несколько минут сам себе ответил: – Пожалуй, для этого дела на дресвянские поскотины можно попытаться угово- рить... Да только как из Дресвымолоко-то возить? Дорог нету – не вертолет нанимать... ...Тракторная колея кончилась. Кончились и Поливы. Обрыв круто по- вернул вправо. Полоса меж торосами и коренным берегом стала совсем узка, то и дело торчали из снега вмерзшие черные льдины-ропаки, лежали полузанесен- ные снегом бревна. Лошадь пошла шагом, и Митька снова слез с саней, запрыгал по ропакам, выбирая коню дорогу: «Жми, деревня близко! И ты перекусишь, и для меня сию же минуту хозяйка-старуха – самовар за ухо. «Садись, Футшток, грей- ся!» – скажет. А потом: «Прости, Митюшка! Все говорят – Футшток да Футшток, и я, стара, за има сзади! И за что оно тебя так – футштоком? Ведь полосатой-то этой палкой глубину меряют, а не версты. Вот верста – было бы по тебе, который уж год ты их от столба к столбу топчешь. Ну да не сердись на старуху! Футшток – так и футшток. Ладно, что не столб. Глубину – так и глубину. Садись, Митрей!» А старик ларек распахнет. Ну что ты, неумная лошадь, головой трясешь?! Будь уверена, сбегал бы он в ларек и за километр, а тут дальнее ли место – через сени перебежать! Продавец он сознательный, нальет даже и без денег, в долг, дело сто раз проверенное... Гляди! Вон она – деревня!» Впереди из-за обрыва, в глубине небольшой поймы, близ елового, обсыпанно- го снегом бора, показались два длинных дома, баня с черным провалом незакрытой двери и несколько больших русских печей, разбросанных друг от друга поодаль. Подобрывное пространство стало между тем снова расширяться, залив, перехо- дя в море, всё более отодвигался от Митьки влево, и всё новые пожни, много лет не кошенные, просторные, тянулись на север – открытые, без единого кустика. Оглянулся. Солнце – морозное и яркое – коснулось кустарников над Поли- вами. Час дня. – Но-но! – Футшток пропустил коня вперед и упал в сани. – Ровней стало! Никакого угощения, расписанного в столь радужных красках, в деревне этой, однако, не состоялось. Лишь пока Митька ходил на реку, лед рубил да забивал им трещины в заберегах, сумела лошадь схватить старого сена клок с какого-то неле- пого взвоза: были у взвоза и перила, была и верхняя площадка с высокими стол- бами по углам, и пологий въезд из округлых кряжей был, не было только дома, к которому взвоз был когда-то пристроен. Обещая здесь отдых, Футшток горько шутил: и радушные хозяева, и деревня – всё осталось в прошлом. – Ошиблись мы маленько! – сказал Митька, вернувшись с реки, и кивнул на ближний дом (сквозь оконные проемы виднелся провалившийся потолок). – У ларька, видишь, даже рамы нету. Уж не воры ли выставили? А?.. Переправа через реку прошла успешно, но времени отняла много, и перед следующей деревней пришлось бы, наверное, поблуждать в темноте, если бы на вершинке одного из ближних к деревне ручьев не набрела лошадь на след-пу- тик – лыжню с силками на куропатку по обе её стороны. Лошадь с готовностью подхватила след и, то и дело оступаясь с твердой, но узкой лыжни, уверенно на- правилась к деревне. И уж, кажется, надо бы усталому Митьке об отдыхе думать, а он и тут о своем: «Сейчас у меня около семи рублей в сутки выходит. Это – пришлось бы по семь пар куроптей сдавать за день. А они – с крылышками, и на варю не всегда добу- дешь». Путик вывел к деревне обитаемой. Скрип полозьев, почти забытый здесь, всполошил хозяев в пятом от болота доме: крылечки первых четырех, выхвачен- ные фонариком из темноты, никем с самой осени не разгребались. В замерзшем боковом окне заметались тени, хлопнула дверь, распахнулись ворота. – Кого бог дал?! – спросил нетерпеливо-радостно старческий голос. – Я! – Здорово, Димитрей! С прибытьем! Иди в избу грейся! Распрягу. К саням, протягивая руку для приветствия, подскочил бородатый старик в стеганой безрукавке: – Распрягу и во хлев поставлю. – Надо ли во хлев? Покормлю – и дальше. – Как не нать!.. – укоризненно сказал старик. – В тепле поест лучше. Да водой из кадцы из избы напою: для коня с морозу – заместо чаю. Почту-ту привез? – Полон мешок. – Слава те господи! Все притоскнулись без писем-то... Побежал старик к дому, крикнул в сени весело: – Бабка! Сбегони-ко за почтарихой! Пусть почту поскоре вскрыват да делит! Вернувшись к лошади, принялся задеревеневшую супонь развязывать разго- ворчиво: – Опристала, любушка? Ну да для осённого коня один седок – разве в тя- гость! Даже и без дороги... Хозяйка, видимо, не только на почте побывала. Потому что ещё и самовар не вскипел, а в избе уже собрались все десять человек, зимовавших в деревне. Хозяйка зажгла ещё одну лампу, и почтариха, такая же старая, как все в де- ревне, принялась раскладывать содержимое мешка на пять кучек – по числу се- мейств. Устраивая Митькины валенки на середину печи, хозяин спросил: – Выпить-то не захватил? – Есть малость. Только то, что дома в запасе стояло. Но – для дресвян! У них с осени во рту не бывало. А вам – только одна привальная бутылка от меня. – Ох как, любушка, винца-то я хочу! – А полно ты! – махнула на старика его старуха. – Давно ли я вас по бутылке на брата отоварила?.. И на Конституцию 1 есть бутылка. Хорошо припрятана. Чего ещё нать? – По бутылке на брата! – сморщился старик. – Этот проклятущий-то «Солн- цедар»! Чуть не помер на другой день. – А выпил-то – дак всё равно веселехонек был! – И, обратившись к Митьке, хозяйка добавила: – Нам-то сейгод на снабженье обижаться грех. Старики семги хорошо сдали, дак им чего уж только и не завезли на зиму: и треска, и палтуса, и зубатка! Лучше, чем в Мезени в самой. А ежели ещё какой-ле проходяшшой трактор поможет, как в прошлом году, дрова к дому из подгорья добыть – и вовсе не выкуришь нас из деревни! 1 День Конституции, праздновался 5 декабря.