Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

120 121 Виталий Маслов Ну, а Антиох, известное дело, сразу с подковырочками. – Эх ты-ы, – смеется, – е-едома! Вот так же снисходительно и покровительственно: «Едома ты, Антиошка!» – говаривал когда-то на промысле сам Евстафий Евлампиевич безопытному напар- нику-помощнику, сыну друга погибшего, вчерашнему ученику четвертого класса, если видел в чем-либо полную его беспомощность и несостоятельность. Точно так же смеялся: «Е-едома!..» Может быть, сейчас Антиох просто напомнить о себе хотел: вот, мол, я всё та- кой же, не переменился. А может, он уже и выпил немного. Но старику-то невтерпеж было! И вспылил он тут, и за грудь за свою схватился, и зашипел, вращая глазищами: – Это я-то – едома?! Я-то?! Задохнулся от обиды! И вдруг громко и властно, на всю квартиру, крикнул сыну: – Федька! Ну-ко покажь, что да как в нужнике вашем! Подскочил сразу и Фёдор Евстафьевич – грузный, пенсионного возраста военный при орденах и нашивках (отец любил, когда сын показывался в форме, потому и припарадился Фёдор сегодня), и ещё кто-то. Евстафий Евлампиевич по- нял всё с полуслова, пробормотал: – Невелика наука! И вдруг, закрывая дверь, снова вскипел: – Нашел из-за чего над стариком изгиляться! Сам-то ты – едома, Антиох! Вот мой тебе сказ! Когда гордый старик, с трудом утолкав праведный гнев внутрь себя, вошел в просторную, тесную от столов гостиную, к нему один за другим, стараясь не сме- яться, потянулись поздороваться те, кому он не успел ещё руку пожать. Отвечая на приветствия, он внимательно всех разглядывал и, склоняя чуть разлохмачен- ную седую голову, говорил что-то вроде: – Здравствуй, девушка... (перед ним была женщина лет сорока)... Здравствуй, Михайловна!.. Не помню по имени. Давно я тебя не видывал. Где кудерышки-то твои веселехоньки? Не жалко остригать-то было? Или: – По обличью вижу, что наш, а уж, прости, не знаю... И под конец заметил, усмехнувшись кривовато: – Эко вас в одном-то городу скопилось! ...Евстафий Евлампиевич и Антиох, хотя и были усажены поблизости друг от друга, словом меж собой так больше и не обмолвились. Поэтому к полуночи, когда гости стали расходиться и Антиох объявил, что останется у Фёдора ночевать, Фё- дор сначала немножко даже смутился: как-то отец после ссоры отнесется к этому? Оказалось, что Антиох, извещенный о прибытии старика, выпросил у началь- ства пару дней отгула и приехал в Ленинград из Волховстроя только того ради, чтобы земляка повидать. – Два года не был уж дома, – сказал он, точно оправдываясь. – Летось жена болела, отпуск окол нее прокрутился. А потом Фёдор решил, что всё к лучшему – помирятся отец с Антиохом нае- дине. Поторопил жену накрыть на троих журнальный столик в кабинете, пригла- сил туда молчавших в разных углах гостей, извинился и пошёл помогать жене: надо было отнести на кухню посуду, расставить по комнатам столы, освободить место гостям для ночлега. В кабинете Евстафий Евлампиевич в первую минуту оробел. Книги всегда вызывали у него почтение, а здесь, в тесном высоченном кабинете, казалось, что они буквально нависают со всех сторон. На полках книги были большей частью старые, зато на полу, на ступеньках стремянки, в неразвязанных стопках побле- скивали новенькие переплеты. Антиох к тому, что увидел в кабинете, отнесся по-своему. «Экономит Федька, – пошутил он про себя, глядя на старые книги. – Мои ребятишки прошлу вёсну как отучились, так целую кипу книг почти новеньких – не то что это старье – сдали. И за всё вместе – рубль с мелочью. Скупится Федька!» Поглядел на открытую бутылку, на кофейник с тремя чашками, задержал взгляд на семге, нарезанной по-деревенски, кубиками. «Значит, много или мало, а ловится рыба», – вздохнул он, втянув семужий запах. И повеяло на него вдруг не суховатым кабинетом, а вроде бы дымком, по- тянуло утренним туманом и ухой. Он прикрыл глаза и увидел себя возле костра под обрывом у Морозилки. Они с Евстафием только что сдали рыбу и теперь хлебают уху, поглядывают на серую быструю воду. Вот-вот закончится прилив, вода, перед тем как повернуть обратно, притихнет – скротеет, и снова начинать заметы. Еще раз вздохнул и проглотил слюну. Прикинул: «Десяток центнеров на дво- их за сезон – очень хороший промысел. Копеек в среднем по сорок – четыреста рублей на двоих. Нет, не прожить! – Дома-то каков ' о? – спросил он, будто не слышал, как сто раз за вечер отвечал старик на этот вопрос. И лишь потом открыл глаза. Евстафий Евлампиевич промолчал. Хотя и различил он в словах Антиоха нотку примирения, а может быть, именно поэтому, вдруг опять зло стало его раз- бирать. Не только не взглянул на Антиоха в ответ, но, как показалось Антиоху, ещё больше голову прочь повернул. Антиох весь вечер терпел – упрямый характер старика был ему не в новость. Но тут вдруг обида выше себя привалила: «Шлея, видите ли, под хвост им попала. Отвечать не желают. Думают, богаче нас живут да в нулевом цикле в грязи не копаются, так и голову от нас воротить можно... А я-то, дурак, торопился... Да ладно, табуреткой под ваш зад тоже стано- виться не будем!» Антиох тихо поднялся, вышел в прихожую и, пользуясь тем, что хозяева не видят, быстро, без шума оделся. Лишь когда щелкнул замок, из кухни выглянул Фёдор. Выскочил на площадку лестничную: – Куда на ночь глядя? Антиох остановился десятью ступеньками ниже. – Поеду, – тихо ответил он, подняв к Фёдору лицо, но опустив глаза. – Транспорт не ходит! – растерянно напомнил Фёдор, чувствуя за собой вину. – Не заблудимся. И ушел, не попрощавшись. Когда Фёдор отворил дверь кабинета, отец сидел к нему спиной, ссутулив- шись, сложив на коленях руки. – Зря ты его, тата... – Его?! – воскликнул старик. И добавил горько: –Надо ведь так... Это я-то – едома... Ты-ы подумай!.. Да, может, последние годы я только об этом и думал и больше всего на свете этого слова страшился. Может, я оттого и сюда не еду,