Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

106 107 Виталий Маслов Свадьба и заробить ничего до последнего году не сумела. А в Мезени: семь часиков – и дома! А оделась-то!.. Али такая я – и не по душеньке тебе?! Приняла вдруг бычью мужнину позу, кинула руки плетьми вниз, чтобы при- крыть этим высоту непомерной своей груди, тяжело, по-мужски топнула ногой и уже под веселый общий хохот затянула всегдашнюю мужнину: Чаю, кофею с цикорией Не пей! Титек нет, дак не омманывай Людей! Гармонь подхватила частушку, и уже начали было выскакивать на середину повети нетерпеливые гости, да Андрей с серьезным видом подошёл к гармонисту, положил тяжелую ладонь ему на голову: – Помолчи. – Плясать хотим! – потянула его за собой какая-то неуемная землячка. – И ты помолчи! За делом меня сюда мужики прогонили! Велено спросить, в каком месте косик 1 копать! – Снова ты за свое! – в отчаянье воскликнула Маревьяна. – На что он, ко- сик-то?! – Как – на что?! Батюшки-светы! – всплеснула руками бабка Бочкариха. – Из подгорья с дровами – как на стену ползам: все косики ссыпало. Копайте, беле- юшко! – она ласково взглянула на Андрея. – Копайте подле нашего ручья! – А не говори зря, девка! – обрезал Бочкариху хриплым своим голосом Евге- ний Степанович. – От реки нать копать, а не от моря! У вашего ручья первым же штормом всё снова ссыплет. Там копать будем, где волна не берет. И хлевы кол- хозны там же нать ставить, чтобы сено от реки ближе волочить. – А дояркой бы тебя, дедко, на месяц поставить! Про няшу забыл? Бывало, выплывут туда коровы с Заречья, дак по получасу кажну моешь. Разве скотине укажешь, чтобы не туда выплывала?! – На прежнем месте строить! Угор высок, и через реку скоту ловко плавать! – По старинке норовишь! – Колхозное собрание считаю открытым!–захохотал Андрей. – Копаем косик на старом месте! Засмеялись на повети весело, без натяжки. – Я-то что... – бубнила бабка Бочкариха, оттопырив нижнюю губу и прикрыв глаза, отчего её маленькое темно-серое лицо собралось в сплошные морщины и сделалось ещё меньше. – Воля ваша. Во-о-олузя!.. – Ходили «Во лузя»! «Конопёлку» давай! Рано, рано, рано ко-но-пёлку! Андрей охотно пробарабанил ногами вслед за подскочившей в полупоклоне Аполлинарьей, прошелся вокруг нее козырем и упал вдруг на колено перед бабкой Бочкарихой. – А не смеши ты, парничок, людей! – затряслась всем телом от смеха бабка. – Поди прочь! 1 К о с и к – косогор. – Нейдет! – удивленно воскликнул Андрей. Еще раз обошел вокруг Аполлинарьи и решительно направился к потупив- шейся Екатерине Ворониной: – Пойдем, Катенька! – Не пойду! – отмахнулась Екатерина, но голову подняла. – Бабка не пошла, дак до меня спустился? Уходи! Сзади хомута не накладывают! – Катенька! Да когда ты букой сидишь – точь-в-точь бабка Бочкариха! Он взял Екатерину за руку, вывел ее, чуть упирающуюся, но довольную, на середину, топнул перед ней раз-другой и отпустил выбирать партнера... Вот уже и не дожидаются на лавках, пока кто-то придет да пригласит, вкли- ниваются в хоровод сразу парами, и покрякивает старый дом в такт старинной, тысячу раз слышанной песне: Лет шестнадцати влюбился, Рано, рано, рано он влюбился, – Рано, рано, рано он влюбился! – Андрюха! – появляется в проеме Тихон. – Долго тебя ждать?! – Тихон, ты наш Тихонюшка! – Аполлинарья подхватила Тихона, и не успел он возразить, как очутился посреди круга. Восьминадцати женился, – Рано, рано, рано он женился, Рано, рано, рано оженился!.. Маленький сутулый старичок прибежал в комнаты из сеней и, опустившись на лавку, тяжело откинулся к стене крашеной. Рядом с носом – щетина не вниз, а вверх торчит. Ворот серой ситцевой рубахи застегнут на обе пуговки, но столь он широк, что и две таких стариковских шеи без тесноты уместились бы в нем. Видно было, что бабка по старой памяти рубахи старику шьет. – Дак шшо, заседатели? Я – гож?! Или – на свалку? Возьмите меня, мужики, боцманом! Годок-другой ишо пороблю! Голос у старика, как и у всех крутодресвянских жизнь по ветру проживших стариков, хоть и зычный, но с хрипотцой. Так говорит, будто в горле – сушь: – Пиши, робя! Есть порох! Вскочил на ноги и – как не бывало минутной слабости! Кинул руки в сторо- ны, ноги – на пятки, запел: Все фарватеры замяло На Мезени на реки!. Штанины у старика в носки белые шерстяные заправлены. Калоши отлетели в стороны, а без обуви – нету стуку! Выскочил старик в сени, сунул ноги в чьи-то башмаки, пристукнул каблуками и забыл, видно, зачем ему башмаки, – направил- ся из сеней не в комнаты, а на поветь, где по-прежнему гудели стены от расходив- шегося хоровода: Расплету я русы косы, – Рано, рано, рано косы русы.. – Дак записывать Назара восьмым? – спрашивает Валентин. – Староват.