Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / Виталий Маслов ; [сост. В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 527 с. : ил., портр.

100 101 Виталий Маслов Свадьба Уж я той травой выкормлю коня... Большой дом вздрагивает, гудит, словно и ему хочется пуститься в пляс, да вот не может – застоялся, застарел за долгие годы, что прошли со времени по- следней свадьбы, прошумевшей в его стенах. Не-е-е отдай! Не-е-е отдай! Не-е-е отдай меня за старого замуж... И Евгений Степанович застарел. Выскальзывает из хоровода, плюхается на лавку. Дышится тяжело, сердце хочет выпрыгнуть из своей клетки, а сам он, блаженно улыбаясь, вытягивает ноги, бормочет: – Во, бабы!.. Будто и не уезжали из Крутой Дресвы! Дресвяхи – дресвяхи и есть: выпьют вина на копейку, дуют кофею на полтинник, скачут на рупь! Я стар ' а муж ' а насм ' ерть не люблю!.. Осторожно, стараясь не мешать хороводу, Евгений Степанович проходит туда, где трепещутся занавески, и, неторопливо ступая на каждую из трех ступе- нек, спускается в сени. Отсюда, кроме проема, – три двери. Закрыта только одна – в тесную избу-боковуху. Там женская половина хозяйской родни свадебные забо- ты правит, ждет, когда притомятся наконец, согласятся вернуться к столу неуго- монные гости. Левая дверь – в залитое солнцем, продуваемое сквозняком крыльцо. Дверь прямо – в жилые комнаты, где на длинной веренице столов уже заменены тонконогие вазы со сладостями-печеньями, приборы чистые поставлены. За крайним столом пять мужиков толкуют меж собой. Толкуют по-пьяному долго, не по-пьяному ровно, почти без скандалов. Ни для песни, ни для пляски с самого утра их нету. – Тут вы, голубчики! – весело говорит Евгений Степанович, прислонясь к ободверине и внимательно, будто наново, рассматривая сидящих за столом. Андрей-Навага – могучий, с огромным высоким лбом. Рубаха расстегнута, голову выпитое к столу пригибать начинает. Рядом с ним – Валентин. Тоже – Навага. В меру губаст. Продолговатое лицо у висков дугами-надбровьями в стороны выступает. Глаза в дугах – большие, яр- ко-синие. Хотя и приходится Валентин Андрею двоюродным, а жениху – родным братом, а статностью не выбрал: самый малорослый он за столом. За Валентином, в углу под иконой, парень не дресвянский, хотя и не из даль- них мест родом. Плавает он с женихом на одном судне и приехал к дружку на свадьбу из Мурманска. Вчера сказал ему Евгений Степанович: – По обличью вижу, что из Койды, а вот чей? – Малыгин, – ответил гость. – Иванович. – Дак, значит, это твоего отца осенесь на лудах расхлестало? – Мой с войны не пришёл... Спиной к двери сидит белобрысый Стас Мелехов. Крень. Молоденький, а на плечах – капитана первого ранга звезды. Стал кто-то вчера спрашивать, за что боевой орден на груди у него, а он смутился и ничего не ответил. И никто не счел удобным поинтересоваться ещё раз: не каждому без войны ордена боевые дают. Из Москвы Стас приехал. Моряк, а из Москвы. Тоже – не как у всех. Пятый – Тихон. По отцу – Воронин, жениху родня, по матери – Мелихов, родня невесты. Высок и силен, хотя и не очень плечист. Залысины. Нижняя губа то ли от недовольства, то ли от напряженной мысли слегка приотвисла. Семья Тихона – в Мезени. Из-за того, что дети малы, пришлось ему ехать на свадьбу одному: мать хотела, чтобы невестка съездила повеселилась; жена считала, что свекровь потом жалеть будет, если у племянницы свадьбу не сыграет, да так обе в Мезени и остались. Сам Тихон на доильной установке работает, мотористом на судне был при колхозе... Из другого угла комнаты Мария Павловская изредка голос подает. За вазами да тарелками видна лишь неподвижная маленькая голова её – прямые, коротко обрезанные седеющие волосы, твердо сжатые тонкие губы и полуприщуренный, внимательный глаз. В молодости, когда прислана была Маша Павловская в деревню избачом, она не научилась ни хороводы крутодресвянские водить, ни песни здешние петь, – неясно было, соответствовали ли эти хороводы да песни новой культуре, прово- дить которую она приехала. Потом, когда рекомендовали её на место председателя сельсовета, учиться плясать стало вроде неудобно, несолидно. Вот и вышло, что прожила она в Крутой Дресве вплоть до того самого дня, пока сельсовет, за не- перспективностью, не был закрыт (после чего направлена была в район на долж- ность инструктора), стала в деревне вроде бы своим человеком – даже вот и теперь на свадьбу пригласили! – а в одном хороводе с дресвянами так и не бывала... Другие приходят, пьют, спорят, опять уходят, а эти шестеро – будто приклеен- ные. Мария больше помалкивает. Мужики поговаривают да попивают. И только вчера, пожалуй, был нарушен покой, когда вдруг встал Андрей, навис над столом так, что заслонил Спаса на божнице, сказал решительно: – Предлагаю организовать колхоз! И, выждав, пока смолкнут недоуменные смешки, хлопнул ладонью так, что не только посуда на столе – соседи на табуретках подпрыгнули: – Так коего черта нюни развесили? Ты! Ты!.. «Последние дни Дресва дожива- ет!» – стонете. «Без моря – не жизнь!» – плачете... Так какие же мы мужики, если выхода не ищем?! Ждем, когда бабы за руку поведут?! Надоело так жить, когда завтрашний день не манит! Вот и предлагаю: вернуться, кто хочет. Восстановить колхоз, как и раньше, – рыболовецкий, со своим тральщиком. И всё на место ста- нет. И если будем назад оглядываться, то только на трал за кормой! И стих хохоток, когда жених вдруг шагнул к столу и тихо сказал, чокнувшись с Андреем: – Пиши меня. «Пошумят мужики, – думал Евгений Степанович вчера, – мало ли что взбре- дет спьяну? И посмеются над собой, едва протрезвеют. Ведь не тридцатого, а се- мидесятого года конец не за горами. Да и кто разрешит колхоз, ежели все в другу сторону глядят: колхозы ликвидируют да на совхозы переделывают». Но вот пришёл новый день. И стоит сегодня Евгений Степанович, при- слонившись к косяку, слушает, и отчего-то настроение такое, будто не команду для судна подбирают мужики за столом, а праздничную песню, ту самую, что ухает, дакает, ахает на повети, песню давнюю и счастливую на мужской манер запевают... – Не захочет команда Гигантия. Невзлюбит, – уверенно говорит Тихон. – Вина его – старого колхоза разор. – И все-таки, – настаивает Стас, – пятым я предлагаю записать Гигантия. Он не только штурман, но и бухгалтер.