Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 3 / Виталий Маслов ; [сост. - В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 502 с. : ил., портр.

Внутренний рынок 325 домов, вышла на чуть взгорбленную, переходящую в болото пустошь, на которой где-то посередке была, в детстве, их грядка, на которой вперемежку с картошкой, чтобы ребятишки не нашли и не обездолили, сажала мать украдкой ту же реп­ ку. Осторожно направилась туда, - не узнать этого места она сегодня не могла, запах туда вел, - приходилось переступать через борозды заросшие между гряд­ ками бывшими, - сколь давно земля ни заброшена, а следы человеческие добрые на теле своем до сих пор хранит. Нашла грядку свою... Была теперь грядка эта будто продолговатый могильный горбик, на котором по краям трава гуще и выше, чем посередке, среди таких же, пока глаз затуманенный видит, то маленьких, то больших горбиков, - будто на кладбище, заброшенном и забытом... Запах как будто ветром унесло сперва, но теперь он снова появился, и не вол­ нами, не наплывами, а будто от грядки исходил, как трава кверху поднимался и тянулся еще выше, вверх - тонкий-тонкий, но четко различимый, как бы прохо­ дящий сквозь бабкино худое, согнутое, ломаное, резаное, грешное тело, будто эта трава проросла невидимая сквозь нее... Осторожно ногу в борозду поставила, постояла так, с силами собираясь и равновесия стараясь не утерять, вторую ногу поставила, опустилась коленками на гряду, траву руками раздвинула, будто отыскать надеялась приблазнившейся репы первый листок... И увидела не один, а много - расползлись по все еще влаж­ ной земле листочки того, что называлось в Печище просто кореньями - той же репки, только дикой, мелкой, многохвостой, которая и тогда росла здесь, когда человека еще и не бывало, и вот воротилась на место свое. Вкусны эти бывали корешки, веснами накапывали их целыми большими корзинами и ставили парить в печи, как репу настоящую... Но сейчас вытянуть из земли корешок даже и мысли не появилось. Встала... «Червь, не видящий ничего, кроме клочка своей земли: что может быть пе­ чальнее и бесправнее?» Это она так говорила когда-то, агитируя за колхоз, к тому времени уже с выт­ кнутым глазом и с перебитыми ребрами... Великое дело они сделали тогда, жизнь перевернули. Надо было переворачивать, надо было людей людьми делать... До последнего своего часа дожила Клавдия Ананьевна и, зная жизнь старую, зная новую, ни разу не усомнилась в том: да, надо было! И не вид заросших родных по­ лей, и частных и колхозных, вернее, не только эти заросшие поля заставили ее сей­ час подумать - не напряженно, а как-то отвлеченно и, пожалуй, даже светло, хотя мысль эта никак на лице не отразилась: «А теперь - лучше ли? Совсем на землю наплевать стало. Середина где?.. И отчего - сильно так - репой-то?..» Потом была на кладбище... Ограда давно пала, лишь столбики там стоят, где когда-то заборница задвижная вход в ограду перекрывала... Подошла медленно, тяжело, но о столбик не оперлась, меж ними остановилась, оглядела кладбище от одного конца - от бывшего колхозного поля, до другого, за которым в войну солдаты болото под картошку раскапывали... Поклонилась неглубоким, но дол- гим-долгим поклоном. Потому долгим, что надо было, поклонившись, всех, кто лежит тут, в памяти перебрать, поздороваться мысленно с каждым и прощения попросить... За что?.. Есть ли человек, не враг твой, а то и враг даже, перед ко­ торым, ступая на ту землю, которая требует от тебя святой честности и очище­ ния, перед которым не за что было бы попросить прощения?.. Клавдия Ананьев­ на не крестилась: в свое время отмежевалась от бога резко, как бы наотмашь, и пусть атеизм ее до самого конца в чем-то оставался не совсем продуманным,