Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 3 / Виталий Маслов ; [сост. - В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 502 с. : ил., портр.

16 Виталий Маслов Еще раз, оглядевшись, кинулись ребята, на этот раз - к мостику, и, когда взбе­ жали по еще одному трапику и оказались над потоками, Олег резко дернул голо­ вой, показывая в самый конец, как бы в корму цеха: - Сюда смотри! Между мостиком и задней стеной цеха оставалось на каждом потоке толь­ ко по одному станку - торцовочному. На которых, на каждом, работали по одной женщине. - Во-во! Это - моя династия! На торцовку! Это моей мамы станок! Хорошо смотри! Они стояли над первым из четырех потоков, над потоком Коршакова. На пер­ вом потоке пилятся самые толстые бревна, самые могучие, так уж сортируют их на теплом бассейне: в дворик перед первым потоком - самые толстые, перед четвертым - самые тонкие. По первому потоку - по станкам и транспортерам - ползут самые тяжелые доски. До торцовочного станка с мостика рукой подать. Станок этот был длиннющий, метров, наверное, на девять-десять широкий стол с продольной, обитой жестью прорезью и с поперечными рядами черных вороненых роликов, едва выступаю­ щих из стола. Справа, если с мостика глядеть, к станку подходил на уровне сто­ лешницы транспортер, нагруженный досками, слева - женщина металась, опил­ ками запорошенная, Тут, у торцовочного, транспортер кончался, лента уходила вниз, оставляя на столе справа от прорези по нескольку досок сразу, порцию за порцией, и они все накапливались, грозя на эту прорезь обрушиться и завалить ее. Но женщина для того тут и есть, чтобы завала не случилось. Подпрыгивая и наклоняясь, она хвата­ ет доску, подтягивает через щель к себе и уже по роликам - бегом! бегом! бегом! - тянет-толкает ее к концу стола, к ребятам поближе. А когда торец доски оказы­ вается за станком, лишь самый-самый торец, женщина привскакивает, нажимает ногой на какой-то невидимый рычаг, и тут же из нутра стола, чуть поднимаясь, выступает поперечная круг-пила, на мгновение пронзительный звук, похожий на истошный вскрик - бзиии! - как бы втыкается в густой цеховой гул, пронизы­ вая все остальные звуки и грохоты, а кончик доски - колодочка - проваливается вниз, в бункер. Доска же, толкаемая женщиной, уже летит по роликам к дальнему концу стола, снова, уже оттуда, истошное - бзиии! - протыкает цех, и женщина, не глядя на доску, но резко и точно сталкивает ее, отторцованную, одной рукой - в прорезь в столе, а другой рукой уже тянет к себе через прорезь еще одну доску, неторцованную. И все снова. А доски по транспортеру все наползают и наползают, и некогда бабе не только просморкаться - лишь тыльной стороной брезентовой рукавицы носа коснется, пыль ведь! - но и лоб обмахнуть, - бегом, бегом, бегом! Одна рука подтягивает, другая направляет, а взгляд и не на руки вовсе, а туда, где доска к круговой пиле подлетает: не обрезать бы лишнего, а нога уже сама на педаль жмет - бзиии!.. - Как на швейной машинке! - воскликнул Алешка, и опять восторженно. И снова Олег - будто под дых ему, Алешке, такому восторженному: - Да! Только вместо лоскутиков - доски двухпудовые. Тут, на мостике, вдали от пилорам, не только слова Олеговы слышны Алешке были, но и злость, и даже, кажется, отчаянье горькое. А доски ползли и ползли, и женщина двигалась все быстрее, и, хотя восторжен­ ность Алешкину Олег вроде бы сбил, все равно на эту работу, а может быть, именно