Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 3 / Виталий Маслов ; [сост. - В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 502 с. : ил., портр.

130 Виталий Маслов - А насчет деревень неперспективных - подумавши брякали? А результат спустя годы и годы - налицо, вон до чего дошло: заводи, завод, снова коров! И вот дождались - заводы неперспективные появились! Не из-за этого ли - то трусов не стало, то - шапок? Но то, что с заводами начинается, может для страны кон­ читься даже пострашнее. Не без шапок - без головы не остаться бы! - Согласен. В чем-то... Но... - Но почему молчишь, когда такое брякают? Ты - не я, тебе верят! Разве не обманываешь ты людей своим молчанием?! - Думаю, что это - лишь непродуманное личное мнение того депутата. И мож­ но ли заостряться на нем, возбуждать нездоровое внимание? В крайнем случае, ясно же, что это ни в коем случае не программа, а просто шараханье местное и го­ ловотяпство! В обком поеду!.. - О, отец! Ты учил меня смотреть твоими глазами! Но неужели ты не пони­ маешь, что ты в своих взглядах одеревенел?! Что ты трусом стал, боишься честно посмотреть и увидеть все как есть?! Что обком для совести твоей - как закуток при игре в прятки! Неужели не ясно, что не один наш завод, а все, что вы строи­ ли, стремительно или разрушают, или разрушается? Потому что неперспектив­ но! И ты не нужен никому, а твои выступления, споры, поездки - тоже обман, потому что создают иллюзию, будто чего-то можно добиться этим! Вуалька де­ мократическая. И памятники твои - та же вуаль, марля дешевая. - Когда ты говорил о заводе, о Сергее Шмакове, о других - аж сердце заще­ мило от благодарности к тебе. А ушел от конкретного в заумь - и опять слушать нечего. Дорого мне эта марля... - Я уже сказал, за что платишь! Не заставляй повторять. Каждый откупаемся, как можем... Интеллигенты! Один знает правду и прячется за нее! Второй - пья­ ный бред выдает за истину. Ха! От этого жуткого, похожего на стон «ха!» опять, в который уж раз, перевер­ нулось что-то в душе Кирилла Максимовича. И столько всякого перемешалось в голове за эти дни - не стряхнешь, не избавишься. И если честно, то получилось уже вроде бы так, что не отец держит Оксю в заточении, а Окся отца... - Я не сегодня обо всем этом подумал, - продолжал Окся после долгого молчания. - Я писал даже в «Светлую Кокуру», да не трогает их, не напечатали. Но почему не трогает? Ведь не только ты и я - все видят, что происходит. Или они видят то, чего я не вижу?.. Я, отец, ничего не понимаю, ничего... Ничего!.. Я раньше думал, как бы я стал преподавать историю, если б самому доверили программу составить... Я б ее вел от родного дома, от прадедов каждого ученика к истории района во всю глубь, а затем поднимался бы все выше и выше - к истории России, к истории мира. И с этой колокольни опять опускал бы ее к истокам - к истокам всего человечества. Нет ничего более единого, схожего для всех людей, чем исто­ ки. И это была бы история и всемирная, и российская наша, и личная. У нас же история наша - лишь всемирная, ни на чем не держится. И об этом я тоже писал. И что Родина для меня - все-таки не социализм, а Россия... Не хотят! Вернули! Вот замерзну, как Енька, попробуй разобраться в бумагах... Кирилл Максимович - только бы не застонать вслух! - сказал тихо: - А взял бы да Олегу, сыну своему, написал. Про тех же Шестаковых. Что знаешь. Не только б ему пригодилось. - Нет, отец, не могу. Хотя надо бы. Не могу. Вчера бы я, наверное, все свои бумаги сжег, да печка из коридора топится...