Маслов, В. С. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 3 / Виталий Маслов ; [сост. - В. У. Маслова ; ред. Н. Г. Емельянова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2016. - 502 с. : ил., портр.

Внутренний рынок 123 невестку не проводив, а свекор-батюшка спросил на крыльце виновато: «Скажи хошь, куда пошла-то. Хошь коляску да что еще прикачу». - «С-спасибо, п-папа! Вы, п-пожалуйста... Вы, Кирилл Максимович, не б-беспокойтесь о нас... Я - к тет­ ке Мирре. Вы приходите, извините, пожалуйста... Наверное, надо доктора к ба­ бушке вызвать?» И случилось небывалое. С каким-то отчаяньем, остроболезненным, замах­ нулся Кирилл Максимович резко на дверь свою и, словно застонал, выкрикнул: «С молодости вот так помирает! Палкой не уколотишь!» Если забыть про это необъяснимое отчаяние Кирилла Максимовича, все про­ изошло без вздохов и ахов, так что ни пересудов по поселку, ни сплетен не по­ ползло. И соплей сочувственных никто на кулак не мотал. Но сколь тяжко было Агнии и темно - непроглядно... Окся вскоре опять оказался дома, работать устроился в ОРС, разнорабочим. И вроде опомнился, не пил. Сколько раз звать обратно приходил. Однако вряд ли она обратно пошла бы, вряд ли переступила бы через свой позор, если б не Петр Еремин. Почти уверенный, что ничего уже не исправишь, он все-таки пытался по­ мирить их, говорил и с ней, и с Оксей, мол, так прекрасно жили, на зависть!.. И од­ нажды вечером, взяв Олега из садика, она пошла не к Мирре, а к Шестаковым. И получилось: будто утром ушла она с Олежкой и вот, после работы, вернулась. И Олежка, едва раздевшись, задвигал высоким своим стульчиком у стола на кух­ не: «Чаю, баба!» - и Фотина зазвенела заслонкой у печи, чайник горячий доставая: «Что на ужин-то, Олежа, вам сегодня давали?» А Окся?.. Обнаружила с ужасом, что за последние месяцы в нем настолько что-то переломилось, будто другой человек: черный, ожесточенный, скомканный. Сказал: «Съездил, вылечился, не пью. Теперь - рай!» Но рай скоро кончился. И всякая надежда в жизни пропала для Агнии. Ведь и уйти уже - заказано, сколько можно людей смешить!.. Из ОРСа выгнали, с трудом удалось на биржу устроить, доски укладывать. А вскоре, когда Петр пришел к Шестаковым и стал о чем-то с Оксей говорить на­ едине, Окся разразился вдруг такой грязной бранью, что Еремин попятился вон, не прощаясь, а Окся, не успокоившись, кричал с крыльца на всю улицу: «На себя оборотись! Шестаковы ума не занимают!» О чем они? Ведь с Оксей спорить непросто даже с трезвым, потому что - и Окся тоже не так ли считал? - он и вправду чуть ли не умнее всех в поселке, не зря же ему еще в школе большое будущее пророчили. Так что, может, и не прав был Еремин, еще раз на разговор выйдя: чужим умом в таком возрасте поднаставишь ли?.. Вот когда началось по-настоящему беспросветное, жуткое: драться стал. На­ пьется - и зверем, безоглядно, беспамятно. И однажды кончилось. Агния сидела у окна, сын на коленях, читали - Олежка уж буквы знал. Пришел Окся и, показав кулак, глядя в упор рябыми глазами, полез через стол, переступая по столешнице руками, как ногами. Костенея от страха, она сидела, боясь пошевелиться, и вдруг Олежка, сын, - как вскрикнет! Кинулся к отцу, вцепился зубами в поднятый, грязный и тяжелый кулак - кровь на белую ска­ терть! И тогда впервые Агния закричала ошалело: не кулака испугалась - увиде­ ла зубы сына в отцовской крови и нечеловеческую злобу, полыхнувшую в глазах несмышленого сына. Будто волчонок! И зубы в крови!