Маслов, В. С. Проклятой памяти : [роман / Виталий Маслов. - 2-е изд., испр.]. – Мурманск : Мурманское книжное изд-во, 1991. – 229, [1] с.

сама высмотрит, — независимо от того, много ли счастья ей предбудущий век отвалил! И стала она Шестакова, и Коля тоже стал Шестаков, хотя по отчеству так и остался — Николаевич. Свадьбы большой не было, просто пришли все, кто к ферме припи­ сан — приехали с дойки вечерней — Зоя Ивановна, Валя Опарина и Герман Косой. Да потом на минуту Толик Фо­ кин, растерянный, забежал , — еще не парторг, но все его уже считали парторгом: — Как же так? Секретчики! Д аж е подарка не сделано! Так хотя б поздравления примите! А с остальным разбе­ ремся! — С остальным, Толенька, уже разобрались! — Те­ куса не отпустила поданную через стол руку, притянула молодого Фокина к себе и губами к щеке его приложи­ лась. — Спасибо, дорогой Толенька! И стала новая семья, и стала у них хорошая, добрая,, небывало уютная жизнь. Прибежит она с дойки вечером, а дома — не только подогрето все, но уже и накрыто. Хотя в большой комнате — только на столе у Окреция и порядок, а по полу, а под столом — это Кольки Шеста­ кова мир и работа. Пока она переодевается, — стук и бе­ готня и хохот, — это спешно уборка делается, и когда вый­ дет переодетая — разве лишь кое-где бумажка на полу, для которой уже не рука, а веник нужен... И сама Текуса за первый же год новой жизни — из­ менилась, просто на удивление. Пожалуй, более стала на Зою Ивановну похожа, для которой что свой дом с хозяй­ ством, с детьми и с мужем — то отсутствующим, то не­ трезвым, — что коровник на двести голов — все свое до­ машнее, вокруг которой и на ферме-то — как дома, ведь ею, Зоей Ивановной, все ведется, хотя и не она — самый большой начальник, — более на Зою Ивановну стала по­ хожа, чем на Текусу прежнюю. Хотя, как уж ни присмат­ ривались к ней на ферме, — не видно, чтоб на сносях бы­ ла. Видимо, на сорок-то третьем году не просто на это ре­ шиться. А что Окреций? Счастлив ли стал? Пожалуй. Но толь­ ко — очень каким-то неубедительным, что ли, казалось ему его счастье. Счастье его, наверное, было в том, что все личное, что не касается его проблем, всегда мучивших его, — все личное он как бы отдал, подчинил Текусе — с радостью и облегчением долгожданным, как бы раство­ рился в ней, и душа его вдруг как бы стала такою же, как у ней, — чуть холодноватой, просторной и удивительно 80