Маслов, В. С. Проклятой памяти : [роман / Виталий Маслов. - 2-е изд., испр.]. – Мурманск : Мурманское книжное изд-во, 1991. – 229, [1] с.

Горя как бы остыл. Как бы сама обстановка на ме­ сто его поставила. И ему как-то странно стало. Пошел обратно, не солоно хлебавши. А Герман изменился не теперь. Что-то с ним стряслось уже давно, когда до окончания десятилетки оставалось меньше полугода. Едва вернувшись с зимних каникул в интернат в неблизкую соседнюю деревню, он с ходу же безоглядно и, как теперь Горе кажется, не очень умело ки­ нулся завлекать одну из тамошних девчонок деревенских. И сразу же — стычка с парнями до кулаков, потом еще стычка. То с одним парнем, то с другим. И не только со школьниками. И началось что-то поганое: Германа стали дразнить глазом незакрывшимся. И наконец, Герман был избит. В клубе. Не столько больно, сколько обидно: семеро, став в круг в сенях тем­ ных. перекидывали его на кулаках от одного к другому... И опять, говорят, из-за какой-то девчонки. Мол, «Отре­ кись!» — требовали. А на следующий вечер, уже ночью, намотав на руку ремень с бляхой, подкараулил Герман зачинщика вчерашнего и — один на один — на мосту посреди деревни, без свидетелей, отдал долга столько, сколько считал нужным. И сбросил обидчика вниз в суг­ роб, благо не очень холодно, не замерзнет. И сразу же, ночью, надел лыжи и ушел, не разбирая дороги в сторо­ ну Шестьденьговой Щельи. И что только ни делал его отец, чтобы уговорить сына вернуться и закончить школу. Говорят, что под конец, от бессилия, бил он единственного сына, оставшегося при нем, как Сидорову козу, а сын при этом, лежа на кровати лицом в подушку, не пошевелился и звука не издал, — лишь так руку свою искусал, что безымянный и мизинец на левой руке до сих пор не сгибаются. С тех пор Герман дома. Отец, говорят, на коленях про­ щения просил, но не только слова — звука с тех пор от сы­ на не слыхал. А когда и в правлении принялись было Германа на­ ставлять, — мол, в колхозе для него даже и работ пока подходящих нету, — сказал: — К конюху в помощники! И ни слова не добились больше. Что делать? Согласился старый Фокин. Однако задер­ жался Герман в конюхах лишь до весны. Видя, что парень, почти немой, не только от родителей отпал, но и вообще от людей отшатнулся, отправил его Фокин на тоню сему- 27